мир, откуда мы и пришли…Я бы, наверное, на её месте сам не поверил.

— Отправим письма? На них вроде эта хрень не распространяется? — предложил Саквир. — Там заикания нет, опишем всё подробно, во всех красках и подробностях.

— Возможно…возможно…

Дверь вновь раскрылась, и в хижину вошли Ян и Инька. Рыцарь сопел так громко, что его легко можно было услышать хоть на другом конце мира, хоть даже в другом мире. Инька без остановки гладила любимого по крепкой спине и что-то негромко приговаривала.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил Фаэл.

Ян изо всех сил ударил по стене. Система строго высветила сообщение, что так делать нельзя. Рыцарь хотел было обратить ярость на стул, но всё же сумел сдержать гнев.

— Иня? — Зулдрия посмотрела на целительницу. Как и с Фаэлом, на её красивом лице не было и намёка на что-то хорошее.

— Я хотела купить несколько зелий лечения, но девушка за прилавком меня поняла раза с третьего. Проходящие рядом парни засмеялись и назвали меня дурочкой. Ну…это я смягчила сильно. В выражениях те типы не стеснялись.

— Вот уроды. Язык им прижечь.

— Полностью согласен, Саквир. Но что-то было ещё? — спросил Фаэл.

— Да…там…в общем…

Инька пыталась подобрать слова, но её голос дрожал. Любимой помог Ян.

— Когда мы вышли за безопасную зону, нас окружили трое парней. Сказали, что я, шкаф, могу валить, а на девочку у них свои планы.

— Они только не учли, что связались не просто с обычным парнем и девушкой, а в прошлом с топ-сто мирового рейтинга арен два на два, — тихо проговорила Инька, уткнувшись головой в крепкую руку Яна. — Через минуту они убегали так быстро, что забыли всё, что со мной сделать хотели.

— Вот же мрази… — не сдержалась Зулдрия.

Они всего несколько часов здесь, но уже столкнулись с такой неприятностью.

— Надо же…как интересно… — задумчиво произнёс Фаэл, скребя пальцами по щеке.

Лицо Яна покраснело от злости.

— Чего сказал? В своём уме? Интересно, что Иньку чуть не изнасиловали?

— Нет, конечно нет, я про другое…

Фаэл внезапно рассмеялся, хотя в серых глазах не было ничего, что могло хоть отчасти напоминать веселье.

— Что удерживает человека от преступления? Совесть? Мораль? Да, но очень отчасти. Самый сдерживающий элемент — это страх перед наказанием. Почему в мире, откуда мы пришли, преступлений практически не было? Всех сдерживал страх перед Пожирателями. Каждый понимал, что если он сделает глупость, что если он совершит проступок, он останется один на один с Пожирателями, а одиночки там не выживают. Поэтому даже подумать о том, что Иньку кто-то бы изнасиловал, дикость. В реальном мире эта троица также и не подумала бы о том, чтобы украсть девушку и воспользоваться ей в своих интересах. Но здесь…Они решились на этот шаг. Они понимают, что никакой ответственности не понесут, а я очень сомневаюсь, что после окончания игры кто-то будет разбирать дела о виртуальном насилии. Именно поэтому Совет и готовит свод правил, дабы создать перед остальными страх, но в этом нет никакого смысла. Здесь игроки легко могут прожить изолированными кучками, поскольку НИПы охотно торгуют со всеми, а мобы — глупы, как и в любой игре.

Фаэл подошёл к окну и скрестив руки за спиной смотрел через грязное стекло на новый мир.

— Если место, где мы были, легко назвать адом, то здесь…рай? Здесь нет болезней. Здесь легко утолить голод. Здесь можно снять виртуальную девочку и порезвиться с ней. Здесь очень красивый мир, полный квестов, приключений и сражений. Наконец, здесь действует та самая безнаказанность, от которой сносит голову…И всё это с важным уточнением — время течёт намного медленнее, чем в реальности. Да, ты можешь умереть здесь и умереть в реале. Но с другой…тридцать или даже сорок лет здесь равны какому-то жалкому дню в жизни — серой, блеклой, жалкой. Так для чего спешить с возвращением, если можно растянуть сказку?

Раздался нервный смешок.

— В этом и есть моя главная ошибка. Я пошёл за помощью к людям, которые изо всех сил хотят вернуться. А надо заручиться поддержкой тех, кто мечтает задержаться здесь. Отребье, которое напало на вас — вот, кто нам нужен, и вот с чьей помощью мы сможем протянуть эти пять лет.

— И как ты ими управлять собираешься? — спросил Саквир. — Они же дикари и животные.

— Я и не буду ими управлять. Они — псы, которых нужно держать максимально далеко от клетки. Совет их ограничивает? Мы же, напротив, дадим им полную волю. Пусть делают что хотят, пусть занимаются чем хотят, лишь бы это сильнее тормозило простых игроков.

Повисла тишина. Зулдрия практически физически чувствовала, как её разрывает на две половинки. Она ужасалась тем словам, что вырывались из уст Фаэла, но вторая часть шептала, что он прав. Жесток, но прав.

— Погоди, Фаэл, это же дикость полная! — воскликнула Инька. — Ведь…

— Иня, — произнесла Зулдрия сухим, словно чужим голосом. — Вспомни, что сказал Кунд. Мы в месте, где полезно снять розовые очки.

— Но…

— Я понимаю тебя, Иня, — каждое слово Фаэла резало, словно острая бритва. — Но Зулдрия права. Нужно снять розовые очки и посмотреть на это место здраво. Даже если мы отойдём в сторону и проживём здесь спокойную жизнь, не вмешиваясь в дела игроков и ожидая, пока кто-то пройдёт все три легендарных подземелья и закончит игру, отребье в любом случае будет убивать, будет грабить. Жестокость — вещь, которая случится с нами или без нас. Так почему бы не воспользоваться ей в своих интересах?

Одна часть аплодировала Фаэлу. Вторая хотела его ударить.

— К тому же…если у нас всё получится, если мы сможем сделать всё тонко и безупречно, то пострадают немногие. Да, жертвы будут, но…это не сравнить с тем ужасом, через который прошли наши боевые друзья и товарищи. Вспомните их отчаяние. Сколько близких людей смотрели на нас безумными глазами и кричали, что по сравнению с тем, через что они прошли, смерть — милосердие. Мы обещали защитить их. Я…обещал. И наш…и мой долг — сдержать слово.

* * *

Скатилась слезинка по глубокому шраму…

Нет сил больше плакать, и так хочется сдаться…

Но пусть нас ломают, мы борьбу не оставим…

Свет Искры. Сохраним. Он к добру нас направит…

Эту песню любила Карли, девушка-НИП, не выпускающая из рук музыкальную арфу. Карли пела её настолько часто, что слова сами отпечатались в сознании. Зулдрия тихо пела, чувствуя, как вместе с песней равномерно текут и мысли.

Как и вчера, разум разрывало на две половинки. Первая шептала, что Фаэл