– И так будет весь день, – улыбнулся Прайду джентльмен.

Действительно, еще через четверть мили план вдруг опять изменился. Перед осмотром дерева Руфуса король пожелал проинспектировать новую лесопосадку. Это означало лишние пару миль езды, и отряд покорно свернул в указанную сторону.

Прайд посмотрел на спутников. Они были не особо довольны.

– Если так пойдет дело, то непохоже, что мы поживимся, – с упреком бросил Джиму Прайду Пакл.

Деньги и лишняя оленья вырезка обычно поступали, когда удавалось подстрелить много оленей. Джентльмены-лесничие зорко следили за тем, чтобы люди вроде Пакла не остались внакладе. Но если они без толку прошляются весь день, то перспективы будут удручающие.

– Джим не виноват, – встал на защиту сына Стивен Прайд.

– Еще рано, – с надеждой произнес Джим.

Стивен Прайд покосился на Перкисса, чувствуя себя неловко, ведь он лично пригласил человека из Брокенхерста.

Перкисс был рослым мужчиной с длинным лицом, спокойным и умным. Перкиссов, старинный род в Нью-Форесте, почитали за здравомыслие. «Медленно запрягают, – говаривал Прайд, – но всегда думают. Перкиссов не проведешь». Однако, если сам он испытывал чувство вины за напрасную трату времени Перкисса, тот выглядел вполне довольным. Казалось, он погружен в самосозерцание.

Королевскую лесопосадку следует признать замечательным начинанием. Из-за небрежного управления и смуты последних семи десятилетий пропало столько строевого леса, что все согласились в необходимости принять какие-то меры. Карл II любил развлекаться и потакать своим желаниям, но за этим скрывался острый ум, который не уставал трудиться. Как только Лондон пострадал от Великого пожара, король вник во все мелочи и решительно поддержал программу масштабной перестройки, предложенную сэром Кристофером Реном, а ныне высочайший покровитель наук и искусств разработал практичный и перспективный проект в отношении королевских лесов. По его личным распоряжениям три большие зоны – по триста акров каждая – предстояло огородить, как подросты, и засеять дубами и буками. В итоге ежегодно удастся вырубать тысячи деревьев отличного строевого леса. «По крайней мере, меня благословят будущие поколения», – резонно заметил он.

Отряд прибыл на большой огороженный участок. Саженцы выстроились шеренгами, как войско. Все покорно взглянули и выразили восхищение. Но Прайд заметил, что король, хотя и был весел, не забывал зорко оценивать обстановку. Взяв двух спутников, он пустил коня легким галопом по периметру, желая осмотреть изгородь.

Вернувшись удовлетворенным, он отдал приказ:

– Теперь к этому дереву Руфуса.

И они снова пустились в путь. Четыре человека из Нью-Фореста, замыкавшие веселую кавалькаду, говорили мало. Джим был мрачен, Паклу все надоело. Но Перкисс по-прежнему выглядел вполне довольным, и, когда Прайд извинился перед ним за то, что позвал на дурацкое дело, Перкисс только покачал головой и улыбнулся.

– Не каждый день, Стивен, удается проехаться с королем, – сказал он невозмутимо. – Вдобавок можно много узнать и выгадать.

– Лично я большой выгоды не вижу, – ответил Прайд, – но рад, коли видишь ты.

Если дерево Руфуса было старым во времена Армады, то через восемьдесят лет его долгая жизнь явно приближалась к концу. Старый дуб одряхлел. Бóльшая часть ветвей отмерла. Огромная брешь в стволе показывала место, где отломилась огромная ветка. Листья были лишь на самой высокой ветви. В знак уважения дуб обнесли частоколом.

Невдалеке высились два благородных дуба, выросшие из желудей, опавших и пустивших корни после боев с Армадой. Один был ниже и шире, так как его подстригли; второй, нетронутый, вырос высоким.

Все с почтением осмотрели древнего исполина. Несколько всадников спешились.

– Вот тут, Нелл, Тирелл застрелил моего предка Вильгельма Руфуса, – объявил король и глянул на сэра Роберта. – Это было почти шестьсот лет назад. Неужели это дерево и впрямь такое старое?

– Вне всяких сомнений, сир, – ответил главный егерь, не имевший о том ни малейшего представления.

– А что за история, если подробнее? – поинтересовался юный Монмут.

– Да, – строго взглянул на Говарда король Карл. – Расскажите, главный егерь.

И только аристократ, чуть зардевшись, принялся излагать какую-то путаную и искаженную версию легенды, которую явно забыл, как, к всеобщему удивлению, в задних рядах возникло движение и выступил высокий человек, отвесивший низкий поклон. Это был Перкисс.

Стивен Прайд оторопело смотрел, как его друг преспокойно идет вперед. Почтительным тоном и с серьезным лицом Перкисс спросил:

– Могу ли я, ваше величество, рассказать подлинную историю дерева?

– Конечно можешь, приятель, – дружелюбно ответил король Карл, а Нелл состроила Говарду рожу.

И Перкисс начал рассказ. Сперва он поведал о чудесной способности дуба зеленеть в Рождество, а когда Карл выразил сомнение, джентльмены-лесничие заверили его в том, что это чистая правда. После этого король подался в седле вперед, сосредоточенно внимая каждому слову Перкисса.

Перкисс был молодцом. Прайд слушал его с восхищением. Со спокойным почтением церковного служителя, который знакомит верующего с собором, он рассказал о гибели Руфуса во всех подробностях, какие были записаны или придуманы в хрониках. Он описал зловещие видения, посетившие нормандского короля накануне ночью, передал его слова, сказанные Вальтеру Тиреллу утром, сообщил о монашьем предостережении, то есть все, а затем мрачно добавил:

– Когда Тирелл выпустил, сир, роковую стрелу, она отскочила от дерева и поразила короля. Говорят, осталась отметина, которую когда-то было видно вон там. – Он показал на место чуть выше на стволе. – Тогда это было лишь молодое дерево, ваше величество, а потому с годами отметина поднялась.

Он поведал, как Тирелл бежал через лес к реке Эйвон, как перешел брод Тирелла и как тело короля доставили в Винчестер в повозке лесника, и закончил свою речь низким поклоном.

– Молодчина! – воскликнул монарх. – Разве не славно рассказано? – спросил он у придворных, которые согласились, что да, изложено превосходно. – Это стоит золотой гинеи, – произнес король, извлекая монету и вручая ее человеку из Брокенхерста. – Откуда ты все это так хорошо знаешь, приятель?

– Дело в том, ваше величество, – лицо у Перкисса было серьезно, как у судьи, – что лесник, который отвозил тело короля в своей повозке, был моим предком. Его звали Перкисс.

Это вызвало у Нелл взрыв хохота.

Король Карл закусил губу:

– Он самый, черт побери!

Прайд остолбенело глазел на друга. Хитрый же плут, подумал он. Смекалка, с которой он преподнес историю, заслуживала восхищения, а тем более то, как Перкисс предусмотрительно умолк и дал королю самому выудить из него это последнее удивительное обстоятельство. Перкисс спокойно стоял, без малейшего намека на улыбку.