«детство» ты и показал, что не понимаешь темы, – сказал Цзя Чжэн. – Ведь под этим словом подразумевается возраст от рождения до шестнадцати лет. А здесь мудрец хотел сказать, что учиться надо всю жизнь, постоянно углубляя знания, поэтому он и говорит, что было с ним в пятнадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, шестьдесят и семьдесят лет. Поставив вместо слова «детство» выражение «пятнадцать лет», учитель сделал первую строку более понятной.

Читая дальше и дойдя до зачеркнутых Цзя Дай-жу слов «Отсутствие стремления к учению – распространенное явление среди людей», Цзя Чжэн покачал головой.

– Эти слова свидетельствуют не только о твоем ребячестве, но и об отсутствии стремления к знаниям, которым должен обладать настоящий ученый.

Затем он прочел фразу: «Мудрец стремился к знаниям в пятнадцать лет, разве это не редкое явление?»

– А здесь ты уж совсем понес околесицу!

Цзя Чжэн стал просматривать исправление Дай-жу. Оно гласило:

«Кто из людей не учится? Но мало кто по-настоящему стремится к учению. Разве можно поверить, что мудрец уже в пятнадцать лет обладал этим качеством?»

– Ты понимаешь, почему тебе исправили это место? – спросил у сына Цзя Чжэн.

– Понимаю.

Цзя Чжэн принялся за другое сочинение на тему «Если люди не знают, не сердись на них».

Но здесь он читал только исправления Дай-жу: «Тот, кто не сердится на людей, если они чего-то не знают, всегда сохраняет хорошее настроение».

Прочитав затем текст, зачеркнутый учителем, Цзя Чжэн обратился к Бао-юю:

– Что это у тебя? «Тот, кто не сердится на других, и есть настоящий ученый». Первая часть фразы у Кун-цзы целиком построена на сочетании «не сердится», а вторая часть сочинения говорит о совершенном человеке. Чтобы эта часть соответствовала заданной теме, нужно было писать только так, как исправил учитель. К тому же необходимо, чтобы вторая часть фразы разъясняла первую, только в этом случае не будут нарушаться правила составления таких сочинений. Надо было поглубже проникнуть в смысл, заключенный в этой теме.

Бао-юй не смел возражать и на каждое слово отца только поддакивал.

Цзя Чжэн снова углубился в чтение:

«Нет никого, кто бы не сердился на людей, если они чего-то не знают. Учитель же не сердился, если кто-то чего-то не знал, и радовался, если его собеседник обладал знаниями. Как же достигнуть этого?»

Последняя фраза была написана Бао-юем: «Разве это не настоящий ученый?»

– Здесь у тебя та же ошибка, что и в первой фразе, – заметил Цзя Чжэн. – Исправление, правда, незначительное, но тема сразу становится яснее.

Третье сочинение было озаглавлено «Тогда обращаются к Мо-цзы».

Прочитав заголовок, Цзя Чжэн поднял голову, немного подумал и спросил Бао-юя:

– Неужели ты дошел до этого места?

– Учитель сказал, что Мын-цзы более легок для понимания, – отвечал Бао-юй, – а поэтому велел мне заняться сначала толкованием его сочинений, и позавчера я полностью их закончил. А сейчас мы приступили к изучению «Изречений» Кун-цзы.

Цзя Чжэн прочел пояснение к теме, в котором не было серьезных исправлений. Оно гласило:

«Говорят, будто не к кому обращаться за объяснениями, кроме Ян Хо».

– Вторая фраза, пожалуй, неплоха, – заметил Цзя Чжэн, читая дальше:

«Пусть даже некоторые не желали обращаться к Мо-цзы, все равно его учение распространилось почти по всей поднебесной, и тот, кто отрицал учение Ян Хо, неизбежно обращался к Мо-цзы». И это ты сам написал?

– Да, – ответил Бао-юй.

– Хотя в этой фразе ничего особенного нет, – заметил Цзя Чжэн, – на первый раз сносно. В позапрошлом году, когда я ездил по делам государственных экзаменов, я предложил тему для сочинений из раздела «Только ученые способны на это». Экзаменующиеся читали этот раздел, но были не в состоянии что-либо добавить к нему и предпочли для легкости просто переписать его по памяти. Ты этот раздел читал?

– Читал, – ответил Бао-юй.

– Я хочу, чтоб ты самостоятельно написал сочинение на эту тему и не повторял своих предшественников, – выразил желание Цзя Чжэн. – Сейчас же напиши вступление к теме!

Бао-юй поддакнул отцу, опустил голову и задумался. Цзя Чжэн заложил руки за спину и стоял, прислонившись к косяку дверей. Мимо дверей в это время пробегал мальчик-слуга, но, увидев Цзя Чжэна, оробел и встал навытяжку.

– Ты чего? – спросил его Цзя Чжэн.

– К старой госпоже приехала госпожа Сюэ, – сообщил мальчик, – по этому поводу вторая госпожа Фын-цзе велела мне передать на кухню, чтобы приготовили угощение.

Цзя Чжэн ничего не ответил, и мальчик-слуга удалился.

После того как Бао-чай переехала домой, Бао-юй все время о ней думал, и сейчас, услыхав о приезде тетушки Сюэ, он решил, что вместе с нею приехала и Бао-чай. Ему так захотелось поскорее увидеть ее, что он набрался смелости и сказал отцу:

– Я придумал вступление, но только не знаю, как вы его расцените!

– Говори!

– Нельзя требовать, чтобы все люди были учеными, достаточно того, чтобы они не стремились к наживе.

– Неплохо, – кивнул Цзя Чжэн. – Отныне, когда будешь писать сочинения, четко разграничивай понятия, и когда мысль мудреца станет ясной тебе, можешь браться за кисть. Старая госпожа знает, что ты у меня?

– Да, – ответил Бао-юй.

– Иди к ней, – сказал Цзя Чжэн.

– Слушаюсь.

Выйдя из кабинета отца и миновав ворота, Бао-юй бросился бежать в направлении дома матушки Цзя. Взволнованный Бэй-мин, едва поспевая за ним, кричал:

– Не торопись, споткнешься! Отец увидит!

Но разве Бао-юй слушал его?! Достигнув ворот дома матушки Цзя, он услышал доносившиеся из комнаты голоса и смех госпожи Ван, Фын-цзе и Тань-чунь. Увидев Бао-юя, девочки-служанки отодвинули дверную занавеску и потихоньку сообщили юноше:

– Ваша тетушка здесь!

Бао-юй вошел в комнату, справился о здоровье тетушки Сюэ, а затем приблизился к матушке Цзя и поклонился.

– Почему ты сегодня так запоздал? – спросила матушка Цзя.

Бао-юй рассказал ей, как Цзя Чжэн внимательно просматривал его сочинения и приказал ему придумать вступление к сочинению на заданную тему. Лицо матушки Цзя осветилось радостной улыбкой.

Тогда Бао-юй спросил:

– Где же сестра Бао-чай?

– Твоя сестра не могла приехать, – поспешила ответить ему тетушка Сюэ, – она осталась дома вместе с Цю-лин.

На душе у Бао-юя вдруг сделалось тоскливо, но сразу уйти он счел неудобным.

В это время накрыли на стол. Матушка Цзя и тетушка Сюэ сели во главе стола. Тань-чунь и все остальные тоже уселись.

– А где сядет Бао-юй? – поинтересовалась тетушка Сюэ.

– Возле меня, – отвечала матушка Цзя.

Бао-юй тотчас встал и сказал:

– Когда я пришел из школы, Ли Гуй передал мне приказание батюшки, чтобы после еды я тотчас шел к нему. Я уже поел, и вам придется есть без меня.

– Фын-цзе, тогда садись ты со мной, –