яшмы! А в саду у них есть золотые цилини. Сначала их было два, но потом одного украли. Не только госпожи и барышни, даже девушки-служанки не работают, постоянно пьют вино, слушают музыку, играют в шахматы да занимаются рисованием – за них все делают младшие девочки-служанки. Простой человек даже не знает названий шелков, в которые они одеваются, и блюд, которые они едят. Для молодых господ и барышень у них ни в чем нет отказа: захотят они луну с неба, найдутся люди, которые ее достанут и отдадут им играть». Даже песенку по этому поводу сочинили:

В семействе Жунго знаменитом,

В семействе Нинго знаменитом

Богатствами – золотом и серебром —

    земля, как навозом, покрыта.

Одежды у них не считают,

И яства у них не считают…

Тут жена Чжоу Жуя поперхнулась и замолчала. А дело все в том, что следующая строка песенки гласила:

И можно сказать: все, что видишь у них,

    лишь суетность мира пустая.

Жена Чжоу Жуя так увлеклась рассказом, что, сама того не замечая, сболтнула лишнее. Она мгновенно осеклась и замолчала.

Фын-цзе догадалась, почему она замолчала, и не стала требовать, чтобы женщина продолжала рассказ.

– Все это глупости, – только и сказала она. – Но меня интересует, откуда исходят слухи о «золотых цилинях».

– Тут речь идет о маленьком золотом цилине, которого старый даос когда-то подарил в храме второму господину Бао-юю, – пояснила жена Чжоу Жуя. – Второй господин его потерял, а барышня Ши Сян-юнь нашла и вернула ему, поэтому, я думаю, в основе сплетен лежит именно этот случай. Ну скажите, госпожа, не смешны ли те, кто верит всем этим выдумкам?!

– Смешного здесь ничего нет, напротив, все это грустно! – возразила Фын-цзе. – Понимаешь, что это значит, если нам с каждым днем становится жить все труднее и труднее, а люди о нас распускают такие слухи?! Недаром пословица гласит: «Для свиньи опасно быть слишком жирной, для человека – чересчур прославленным». И слава о нас идет пустая! Ума не приложу, что делать!

– Ваше беспокойство вполне естественно, – согласилась жена Чжоу Жуя. – Такие разговоры уже не один год можно услышать в городе в любой чайной, в винной лавке и даже просто на улице. Разве можно заставить людей держать язык за зубами?

Фын-цзе кивнула. Затем позвала Пин-эр, приказала ей отвесить несколько лян серебра и вручила их жене Чжоу Жуя со словами:

– Передай серебро Цзы-цзюань, но предупреди ее, что это на дополнительные расходы. Если ей еще потребуются деньги, пусть берет из общей казны, а о своем месячном жалованье больше не заикается. Она умная девушка и, разумеется, поймет, почему я это говорю. Как только у меня появится свободное время, я зайду навестить барышню Линь Дай-юй.

Жена Чжоу Жуя взяла серебро, поклонилась Фын-цзе и вышла. И больше мы о ней пока рассказывать не будем.

Когда Цзя Лянь выходил из дому, навстречу ему бросился мальчик-слуга:

– Батюшка зовет вас! Он хочет о чем-то с вами поговорить.

Цзя Лянь поспешил к отцу. Увидев его, Цзя Шэ сказал:

– До меня только что дошли слухи, что в императорский дворец из лекарского приказа вызвали одного старшего врача и двух младших. Судя по всему, заболела какая-то женщина, но не из простых придворных, а повыше. От нашей государыни были какие-нибудь вести?

– Нет, – ответил Цзя Лянь.

– Расспроси Цзя Чжэна и Цзя Чжэня, – сказал Цзя Шэ. – Если и они ничего не знают, придется посылать кого-то в лекарский приказ.

Выйдя от отца, Цзя Лянь первым долгом послал слугу в лекарский приказ, а затем отправился повидаться с Цзя Чжэном и Цзя Чжэнем.

– Откуда исходят такие слухи? – выслушав Цзя Ляня, спросил Цзя Чжэн.

– Об этом мне только что сообщил отец, – ответил Цзя Лянь.

– В таком случае придется вам вместе с Цзя Чжэнем поехать и все подробно разузнать, – заключил Цзя Чжэн.

– Я уже послал человека в лекарский приказ, – сообщил Цзя Лянь.

Покинув Цзя Чжэна, он отправился к Цзя Чжэню. Но тот попался ему по пути, и Цзя Лянь рассказал ему обо всем.

– Я тоже об этом слышал и как раз иду рассказать твоему отцу и господину Цзя Чжэну, – сказал в ответ Цзя Чжэнь.

Они вместе снова отправились к Цзя Чжэну. Выслушав их, Цзя Чжэн заявил:

– Если заболела Юань-чунь, нам должны сообщить.

В это время пришел Цзя Шэ.

Между тем наступил полдень, а посланный все не возвращался. Неожиданно появился привратник и сообщил:

– У ворот находятся два члена императорской академии Ханьлинь; они хотят о чем-то поговорить с господами.

– Проси, – распорядился Цзя Шэ.

Вскоре привратник ввел двух почтенного вида старцев. Цзя Шэ и Цзя Чжэн встречали их у вторых ворот, прежде всего справились о здоровье государыни, а затем проводили гостей в зал и пригласили сесть.

– Позавчера ваша Гуй-фэй почувствовала недомогание, и Высочайший милостиво разрешил четырем ее родственницам прибыть во дворец для свидания с нею, – сообщил один из почтенных мужей. – Каждой из родственниц разрешается иметь при себе только одну служанку… Мужчинам разрешено побывать у ворот дворца, передать свою визитную карточку, заочно справиться о здоровье Гуй-фэй и получить ответ через придворных, но ни в коем случае самовольно не входить во дворец. Посещение больной разрешено назавтра в любое время – с утра до вечера.

Цзя Шэ и Цзя Чжэн стоя выслушали повеление государя, а затем сели. Почтенные мужи выпили чаю, поболтали о разных пустяках и распрощались. Их проводили до ворот, а затем Цзя Шэ и Цзя Чжэн сообщили обо всем матушке Цзя.

– Из четырех родственниц в первую очередь поедем я и две моих невестки, – проговорила матушка Цзя. – Кого же взять четвертой?

Никто не решался подать ей совет.

– Пожалуй, надо взять Фын-цзе, – немного подумав, сказала матушка Цзя, – она знает, что нужно в таких случаях. А вы, мужчины, посоветуйтесь и решите, кто из вас поедет.

Цзя Шэ и Цзя Чжэн вышли. Посоветовавшись, решили, что должны поехать все младшие родственники, кроме Цзя Ляня и Цзя Жуна, которые останутся присматривать за домом.

Затем они приказали слугам приготовить четыре зеленых паланкина и более десятка крытых колясок. Получив приказание, слуги удалились.

Цзя Шэ и Цзя Чжэн снова возвратились в комнату матушки Цзя и сообщили:

– Во дворец поедем утром, возвратимся после полудня. Сегодня нужно отдохнуть, чтобы встать пораньше и заняться сборами.

– Хорошо, можете идти, – ответила матушка Цзя.

Цзя Шэ и Цзя Чжэн вышли. А госпожа Син, госпожа