Эви опустила руку в воду, которая ледяным обручем стянула запястье. Потом схватила ближайшую гроздь, потянула вверх, оторвала каждую мидию, осмотрела и бросила в ведро; моллюски падали друг на друга с негромким стуком. Вода постепенно отступала – начинался отлив. В проливе показались ловцы омаров; день для них закончился, и они везли свой улов в город. Эви подняла голову, и один из них помахал ей. Она вскинула руку в знак приветствия, сдвинула кепку на затылок и снова нагнулась к воде.

– Что вы теперь будете делать? – спросил ее Редж Полинг, пожимая руку на прощание. – Со всем этим?

– Не знаю, – честно призналась она, глядя ему в глаза.

Он помолчал.

– Это начало, – наконец ответил он, улыбнулся и отпустил ее руку.

– Надеюсь, вы обдумаете мое предложение, – сказал Чарли. – Передайте его кузенам.

Мин кивнула:

– Вы очень щедры.

– Так вы сможете сохранить все это, – сказал он. – Подумайте.

Все это, подумала теперь Эви и словно услышала эхо. Ее мать. Ее отец. Ее дед. Все они. И брат. Она покачала головой. Все они теперь тут. И все, что они сделали. Или не сделали. Все.

Мы обречены повторять то, чего не знаем, сказал Пол в тот вечер с Дэрилом. В тот вечер, когда он показал ей фотографию.

Стоя в ледяной воде, Эви вдруг почувствовала, что ее переполняет беспричинная радость, пронзавшая ее, словно яркий луч света. Она здесь. Теперь она это знала. Милтон. И не Милтон. Цельная и живая. И больше ничего.

Пустое безмолвное пространство воды перед ней тянулось до самого горизонта. Она снова наклонилась и стала нащупывать мидии, отрывать от подводных камней и бросать их в большое черное ведро.

Подняв голову, она увидела, что рыбацкая лодка, вошедшая в пролив со стороны материка, замедлила ход. Эви занялась мидиями.

А когда снова выпрямилась, то увидела его.

– Пол? – крикнула она. – Сет! – Эви заметила голову сына над перилами пристани. – Вы рано!

– Привет, мама. – Он перегнулся через перила.

– Это вы. – Эви приставила ладонь к глазам, любуясь двумя родными людьми.

– Эй, – сказал Пол с улыбкой. – Вылезай из воды.

Ошеломленная, Эви выбралась на берег и понесла ведро с мидиями к лодочному сараю. Сет уже шел по лужайке к Большому дому. Пол ждал ее на траве.

– Привет. – Он обнял ее.

Как ей было хорошо в его объятиях. Она уже успела забыть, как это хорошо. Эви закрыла глаза, наслаждаясь его запахом.

– Привет, – тихо повторил Пол.

Эви ухватилась за петли для ремня на его джинсах и ничего не ответила.

Она прошла весь путь до самого конца, даже дальше. А теперь хотела повернуть назад и вернуться домой. Хотела вновь почувствовать невидимые домашние узы. Хотела этого мужчину. Хотела Пола. Ее мать мертва. Отец мертв. И Лен Леви. Он тоже мертв. Узнавать больше нечего. Она свободна. Эви посмотрела Полу в лицо.

Ей так много нужно ему рассказать.

Сет вышел из парадной двери, остановился под сиренью и ждал, пока они поднимутся на холм.

– Ты рад, что приехал? – крикнула она.

Он кивнул; вид у него был счастливый.

– Моя коллекция камней на месте.

– Конечно, на месте, – сказала Мин, выходя из-за дома. – Ничего не меняется.

Она обняла Сета и поцеловала Пола в щеку.

– Не совсем, – поддел ее Пол, отстраняясь и окидывая взглядом дом. – Выглядит ужасно.

– Большое спасибо, – сухо сказала Эви. – Мы вкалывали тут целую неделю.

– Вижу. – Он насмешливо вскинул бровь.

– Ладно, дом слегка обшарпанный, – согласилась Эви. – Но посвежел.

Пол открыл сетчатую дверь.

– И здесь по-прежнему нет ни одного удобного кресла, – заметил он, отнес ведро с мидиями на кухню и вывалил моллюсков в раковину в кладовке.

После ужина они с Полом спустились на причал и стояли в дальнем конце, держась за руки.

– Знаешь, ты был прав, – тихо сказала Эви. – Насчет фотографии.

– Эви. – Он насторожился.

Она кивнула:

– И насчет бизнеса Попса. Насчет всего.

Пол долго молчал.

– Сегодня я познакомилась с Реджем Полингом, – сказала Эви.

Он стоял и слушал, а она рассказывала ему обо всем, что узнала сегодня днем, обо всем, что случилось в прошлом и теперь, совершив полный круг, встало на свои места. Рассказывая Полу, она делала эту историю реальной. С молчанием покончено.

Когда она умолкла, Пол взял ее за плечи, повернул и притянул к себе.

– Что ты будешь делать? – спросил он, касаясь губами ее волос.

Эви покачала головой, но не отстранилась.

– Здесь не только они, Пол, – сказала она, собравшись с мыслями. – Понимаешь, мы все здесь. Это мое прошлое. – Она посмотрела ему в глаза. – И твое. Наше. Сета. Это все и его тоже. Это место соединяет все фрагменты.

– Наше?

– Да, – сказала она. – Независимо от того, владеем мы им или нет.

Следующим вечером они принесли прах Джоан на площадку для пикника. Сет взял плетеную корзинку с виски, дюбонне и набором пластмассовых стаканчиков из восьмидесятых годов, потрескавшихся, но все еще способных сохранять холод. К ним присоединились Анна и Эдди Фенвик, и Пол выкопал яму, достаточно глубокую и широкую, чтобы там поместился прах Джоан. Эви наклонилась и аккуратно опустила урну в яму, села на корточки и бросила сверху горсть земли. Все молчали. Даже тетя Анна. Потом Сет присел рядом с матерью и тоже бросил землю. Потом Пол. Мин. Потом, очень медленно, Анна.

Когда яма наполовину заполнилась, Эви положила на могилу камень и присыпала землей по бокам.

Здесь.

Она встала.

– Думаю, нам нужно выпить. – Эви улыбнулась Мин, стоявшей напротив нее.

Когда все отвернулись, чтобы приготовить коктейли, Пол взял ее за руку и сунул их сцепленные пальцы к себе в карман. Они решили приготовить мидии прямо здесь, но Эви обнаружила, что забыла спички, и побежала в дом. На подоконнике рядом со спичками, там, где она оставила ее вчера, лежала ложка Чарли. Эви положила ложку в карман.

Вернувшись на площадку для пикника, она увидела, что Сет стоит отдельно от остальных и смотрит на воду, сунув руки в задние карманы джинсов. Один.

Эви вспомнила, как однажды зимой они шли вдвоем из школы. Она расспрашивала, как прошел день, и Сет отвечал. Она взяла его под руку, и они неспешно гуляли. Было не слишком холодно. Они замолчали, но это молчание не вызывало неловкости. И почему-то – она не могла сказать почему – именно в тот момент Эви вдруг осознала, что умрет. Просто увидела, как он будет скучать по ней. Увидела мужчину средних лет, с болью вспоминающего этот момент, когда она, его мать, расспрашивала, как прошел день. Она видела это так отчетливо, как будто могла помнить будущее. Ее сердце разрывалось от боли за сына, от осознания того, что неизбежно случится, а она не сможет протянуть руку и защитить его. Она должна что-то сделать, чтобы уберечь его от той дыры, на месте которой всегда было ее лицо, повернутое к нему, внимательное.