в больнице на улице Смуликовского, 9, тяжелораненых повстанцев, а также всех тяжелораненых в больнице на улице Конопчинского. 27 сентября в больнице на Древняной улице, 8, гитлеровцы расстреляли 18 тяжелораненых повстанцев [1026]

15 сентября фашисты захватили территорию предприятия «Ситроен» на Черняковской улице, 199, где размещался повстанческий госпиталь д-ра Петра Заленского. 162 раненых, — в том числе 37 тяжелораненых, были расстреляны [1027].

При капитуляции защитников Жолибожа [район Варшавы. — Перев.] 30 сентября 1944 года гитлеровцы заверили повстанцев, что будут обращаться с пленными согласно международному праву. Однако условий капитуляции они не выполнили: все тяжелораненые, лежавшие в подвалах домов капитулировавшего района, были убиты [1028].

Убийство раненых и медицинского персонала госпиталей гитлеровцы применяли и в отношении других армий, но прежде всего в отношении партизан всех оккупированных стран Европы. В первом случае речь идет о неуважении эмблемы Красного Креста, бомбардировке госпиталей, санитарных поездов и госпитальных кораблей. Во втором случае — о непосредственном уничтожении партизанских госпиталей и поголовной резне раненых вместе с медперсоналом, как это было в описанных выше случаях преступлений в отношении раненых советских солдат и варшавских повстанцев.

Приведем несколько примеров.

16 апреля 1941 года в Коринфском заливе вблизи Селаникты немецкие бомбардировщики потопили греческое госпитальное судно, на борту которого находилось много раненых греческих солдат [1029].

В монастыре Агиа Кириаки, где размещался греческий К партизанский госпиталь, гитлеровцы сожгли заживо старшего — лейтенанта Балласа, а вместе с ним 18 раненых греческих партизан и двух медсестер [1030].

В донесении 373-й пехотной дивизии (XV горнострелковый корпус) от 5 июня 1944 года в штаб 2-й танковой армии говорится: «Хорватские боевые [фашистские. — Ш. Д.] группы уничтожили партизанский лазарет к юго-востоку от Удбины; противник потерял 20 человек (в том числе 2 врачей), кроме того, истреблено 95 раненых и больных» [1031].

Отмечены также случаи издевательств над ранеными и больными. И хотя они не кончались непосредственным убийством, однако даже на фоне множества иных, более мерзких преступлений было бы неправильным не упомянуть о них. Избиение раненого или надругательство над солдатом, который в бою потерял руку или ногу, — несмотря на то, что это еще не пытки и не сожжение заживо, — вызывает не меньшее отвращение. Это не что иное, как тягчайшее нарушение издавна освященных человеком обычаев войны, не говоря уже о том, что такие действия находятся в вопиющем противоречии с Конвенцией Красного Креста.

Таких случаев отмечено множество, но мы приведем лишь некоторые из них.

Сразу после вступления в Афины (1941 год) гитлеровцы выкинули из госпиталя на улице Кифисиа всех тяжелораненых греческих солдат, которые потеряли на албанском фронте руку, ногу или глаза, и бросили их на произвол судьбы. Жители Афин сами нашли для раненых греческих солдат место в школе Марашилион, куда их ввиду отсутствия иных средств транспорта доставили на тачках [1032].

Во время эвакуации шталага ХХВ конвоиры «транспортировали» французских военнопленных, подгоняя их прикладами и ударами кованых сапог [1033].

В ходе бомбардировок Эссена союзной авиацией в 1944 году был уничтожен также и лагерь для французских военнопленных на Ноггератштрассе. Гитлеровцы перенесли амбулаторию для пленных в общественную уборную; в случае непогоды узников лечили в этом «храме медицины», где всегда не хватало медикаментов, воды, пищи для раненых и т. д. Немецкий врач д-р Штиннесбек, который осуществлял надзор над этой «амбулаторией», обратился к своему начальству с просьбой положить конец этому неслыханному положению вещей [1034].

Приводим описание условий в лагере для польских военнопленных, захваченных гитлеровцами во время сентябрьской кампании 1939 года. Речь идет о шталаге IVB в Мюльберге, около Дрездена, куда поздней осенью 1939 года были согнаны многие сотни польских военнопленных рядового состава.

«Каждый больной имел свое «жизненное пространство», огороженное досками, где он не мог даже ног вытянуть как следует. Лежали в берлоге, устланной соломой. Шапку с головы не снимали, а укрывались шинелью с поднятым воротником: на дворе уже стояли морозы в несколько градусов. Никто не приносил раненым воды для мытья, а из самих раненых редко кто мог бы ради этого вылезти из своей берлоги. Естественные потребности приходилось отправлять под себя: ведь была солома, которой можно бы то все это прикрыть. Рядом с тифозным больным за соседней перегородкой лежал солдат, больной воспалением легких. Сюда же принудительно помещали больных трахомой. Я видел там и несколько больных с рожистым воспалением. Иногда я заглядывал в эти «палаты», чтобы запечатлеть в своей памяти картину чудовищного унижения человека. Часто я заставал там пустые места, оставшиеся после вынесенных трупов» [1035].

ГОСПИТАЛИ И ЛАЗАРЕТЫ ДЛЯ СОВЕТСКИХ ВОЕННОПЛЕННЫХ — ОДНА ИЗ ФОРМ МАССОВОГО УНИЧТОЖЕНИЯ

Госпитали в лагерях для советских военнопленных — всюду, где они существовали, — были только пародией на лечебное учреждение, местом надругательства и издевательств над больными и ранеными людьми. Трудно понять, с какой именно целью создавали гитлеровцы эти «лазареты». Возможно, только потому, что это предписывал им устав. Ведь с уверенностью можно сказать, что делали они это вовсе не из страха перед инспекцией со стороны Международного Красного Креста! Правда, в конце второй мировой войны речь, по- видимому, шла об отделении больных, особенно инфекционных, от здоровых пленных, которые были нужны Германии для работы.

Самыми тяжелыми были условия в лагерных «лазаретах» в 1941–1942 годах, но и последующее улучшение было весьма незначительным и относительным. В 1941–1942 годах пленных в госпиталях вообще не лечили: не было ни медикаментов, ни врачей; немецкий медицинский персонал не «осквернял» себя лечением «недочеловеков», а советский врачебный персонал был бессилен что-либо предпринять ввиду отсутствия медикаментов, перевязочных средств, инструментария и соответствующих санитарных условий.

К этому следует добавить, что этот персонал был чрезвычайно немногочислен, так как значительная часть врачей была уничтожена в ходе отбора «нежелательных». Отсутствие нательного белья и постельных принадлежностей, ограниченное снабжение водой (которой иногда и вовсе не было), скученность в госпитальных помещениях, «организуемых» зачастую в сырых подвалах или конюшнях, больные с гноящимися ранами, лежащие без перевязки на голой земле, на грязных нарах или на соломе, — таков облик подобного «госпиталя». В таких «лазаретах» часто вспыхивали эпидемии сыпного и брюшного тифа, дизентерии, туберкулеза и других болезней, которые буквально косили находившихся там больных. В результате всех этих эпидемий, зачастую распространявшихся на целые лагеря, дело кончалось гибелью почти всех больных. В ряде случаев германские власти применяли своеобразный способ борьбы с эпидемиями: больных убивали путем смертельных впрыскиваний или иными способами.

После войны и изгнания гитлеровцев из оккупированных