так и военнопленных. Жертвами преступных экспериментов были люди всех национальностей, кроме немцев. Однако немецкая медицина несет ответственность и за преступления, совершенные в отношении немцев в области, близкой к описанным выше «экспериментам». Дело в том, что во время войны гитлеровцы проводили так называемую «программу эвтаназии», в ходе выполнения которой систематически тайно истребляли стариков, неизлечимо больных, калек и т. д. Это «мероприятие» осуществлялось путем умерщвления газом, смертельных впрыскиваний и т. д. в больницах, приютах для престарелых и детских учреждениях. Их убивали, как «лишние рты». Жертвами «программы эвтаназии» пали десятки тысяч больных немцев и не только немцев [989].

Тяжелая ответственность за все эти преступления ложится также и на все власти, на всю систему германского фашизма и активных исполнителен этих преступлений — профессоров, доцентов и врачей, злоупотребление которых своей благородной профессией является позорнейшим пятном в истории немецкой медицины [990].

ГЛАВА

VII

Преступления в отношении больных и раненых военнопленных и инвалидов войны

27 июля 1929 года в Женеве была подписана Конвенция об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях, именуемая также Конвенцией Красного Креста. Государства, подписавшие эту конвенцию, руководствовались стремлением ограничить, насколько это от них зависит, бедствия, неотделимые от войны. Казалось бы, что в 1929 году в эту конвенцию, которая улучшала и дополняла ранее заключенные конвенции 1864 и 1906 годов, уже не нужно было вносить специальные пункты, запрещающие, в частности, добивать раненых, истреблять и сжигать заживо тяжелораненых, расстреливать инвалидов войны и медицинский персонал, насиловать медсестер и санитарок и т. д. и т. п.

Казалось бы, что подобное варварство давно уже относится к безвозвратно ушедшему прошлому и что лежащая на цивилизованных государствах обязанность облегчения участи тех солдат, на долю которых на войне выпали не только плен, но и ранение, увечье или тяжелое заболевание, будет выполнена в соответствии с конвенцией.

Каковы же были эти основные положения Конвенции Красного Креста?

«Статья 1. Военнослужащие и другие официально состоящие при армии лица в случае их поранения или болезни должны пользоваться покровительством и защитой при всех обстоятельствах; они будут пользоваться человеколюбивым обращением и уходом, без различия национальности, со стороны воюющего, во власти которого они окажутся…

Статья 2. Пользуясь необходимым уходом, согласно предыдущей статье, раненые и больные одной армии, попавшие во власть другого воюющего, будут считаться военнопленными и к ним будут применяться общие правила международного права, касающиеся пленных».

Каждый германский солдат вовремя второй мировой войны имел, как мы упоминали выше, в своей солдатской книжке особую вкладку, содержащую «10 заповедей немецкого солдата». В этих «заповедях» говорилось о том, как ему надлежит вести себя во время войны, каким должно быть его отношение к мирному населению, как ему следует обращаться с пленными и т. д. «Заповеди» являлись более или менее правильным истолкованием общепризнанных норм международного права.

Вот, например, шестая «заповедь»:

«Красный Крест неприкосновенен. С раненым противником следует обращаться гуманно. Санитарному персоналу и армейским капелланам не следует чинить препятствий в выполнении ими медицинских или религиозных функций» [991].

Старшина германского офицерского корпуса в период второй мировой войны фельдмаршал Рундштедт утверждал на Нюрнбергском процессе, что германское командование всегда считало, что положения Женевской конвенции 1929 года и Гаагской конвенции 1907 года являются для него обязательными и что оно всегда требовало от всей армии точного соблюдения этих положений. Рундштедт добавил, что раненый или захваченный в плен противник больше не считался врагом и имел право на подобающее обращение [992].

На роль добросовестного исполнителя положений конвенций претендовали даже войска СС! Из кругов этого формирования СС распространялись слухи о том, что якобы был расстрелян какой-то солдат войск СС за то, что в 1940 году он застрелил одного голландского лейтенанта, который попал в плен раненым. Командир части, в которой состоял расстрелянный эсэсовец, будто бы поучал тогда своих подчиненных: «Кто стреляете раненого — тот недостоин жить!» [993] Разумеется, вывод этот правилен, и он не зависит от правдоподобности или неправдоподобности данного сообщения. Германия присоединилась к Конвенции Красного Креста. Присоединились к ней также и все государства, находившиеся в состоянии войны с Германией в период второй мировой войны. Таким образом, имелись все основания к тому, чтобы эта конвенция повсеместно уважалась и соблюдалась.

Действительность 1939–1945 годов, однако, была совершенно иной.

Если в отношении больных и раненых военнопленных и инвалидов войны, не являющихся советскими гражданами, нарушения Конвенции Красного Креста не были типичным явлением, то в отношении этих же категорий советских военнопленных, а равно и варшавских повстанцев, не говоря уже о членах вооруженных групп движения Сопротивления всей оккупированной Европы, эта конвенция попиралась самым грубым образом. Позиция гитлеровцев в этих вопросах, обусловленная не военной необходимостью или хотя бы военной целесообразностью, а исключительно расовой и идеологической ненавистью, глубоким презрением ко всякому праву, в результате повлекла за собой отвратительные преступления.

Как известно, в хорошо вымуштрованной германской армии ничто не происходило стихийно, неорганизованно. Все преступления были «обоснованы» точным приказом или по крайней мере снисходительным молчаливым поощрением.

Два немецких солдата, попавших в советский плен в январе 1942 года, рассказали о тех приказах, которые они получили накануне агрессии Германии против Советского Союза. Гарри Марек, солдат штабной роты 18-й танковой дивизии (командир — генерал Неринг), сообщил, что 21 июня, за день до нападения на СССР, офицер ознакомил солдат с приказом, касающимся советских военных комиссаров, а кроме того, солдаты получили ясные указания, что они не должны заниматься ранеными пленными: их просто надо приканчивать на месте.

Второй немецкий солдат, Ганс Древс из 4-й роты 6-го танкового полка сообщил:

«На инструктивном совещании 20 июня, за два дня до выступления против Советского Союза, нам заявили, что в предстоящем походе раненым красноармейцам перевязок делать не следует, ибо немецкой армии некогда возиться с ранеными» [994].

Особым зверством отличались приказы, отданные немецким воинским частям, «союзным» с ними наемниками и предателям-власовцам [995] во время подавления Варшавского восстания 1944 года (особенно в первый его период).

Об этих приказах, свидетельствующих также и об отношении к раненым, открыто говорили жителям Варшавы сами убийцы.

«Легкораненых убивали прямо на улице, если они шатались и не могли идти нормально. Немецкие солдаты имели ясный приказ: эвакуировать легкораненых и добивать тяжелораненых» [996].

И солдаты, и унтер-офицеры заявляли, что они имеют строгий приказ не оказывать никакой помощи раненым, и утверждали, что все они «бандиты» [то есть партизаны. — Ред.] [997].

В результате таких приказов