Одновременно появилась сильная тошнота. Один отравленный тщетно пытался вырвать. Чтобы добиться этого, он засунул четыре пальца глубоко в рот. Несмотря на это, рвота не появилась. Лицо при этом покраснело.

У двух других подопытных отмечалась бледность. Прочие явления были те же самые. Двигательное беспокойство позже возросло так сильно, что подопытные вскакивали, снова падали, вращали глазами, делали бессмысленные движения руками. Наконец беспокойство утихло, зрачки расширились максимально, обреченные лежали тихо. У одного из них наблюдался спазм жевательных мышц и непроизвольное отхождение мочи. Смерть наступила соответственно через 121, 123 и 129 минут после ранения.

Заключение. Ранение пулей, наполненной приблизительно 38 миллиграммами кристаллического аконитиннитрата, несмотря на свою незначительность, по истечении примерно 2 часов приводит к смертельному исходу. Отравление наступает через 20–25 минут после ранения. Первые признаки отравления — слюнотечение, изменения со стороны зрачков, исчезновение коленных и ахилловых рефлексов, двигательное беспокойство и сильная тошнота.

Начальник отдела оберфюрер СС Мруговский» [963]

В Саксенхаузене, Натцвейлере и других концентрационных лагерях проводились эксперименты с применением иприта — также на людях. Целью этих экспериментов было нахождение наиболее эффективного метода лечения заболеваний, вызванных действием этого боевого отравляющего вещества. Узникам наносили огнестрельные раны, а затем эти раны заражали ипритом, причиняя неимоверные страдания зараженным и вызывая расширение раны: во многих случаях наступала мучительная смерть [964].

В обоих этих лагерях «экспериментировал» в 1943–1945 годах и «известный» д-р Гравиц. Он проводил опыты с инфекционной желтухой с целью установить причины этой болезни и найти методы защиты от нее, вызвав тем самым смерть многих здоровых узников, зараженных им желтухой [965].

Профессор Страсбургского университета д-р Хааген по заданию санитарной инспекции ВВС и штаба сухопутных войск проводил в концлагере Натцвейлер преступные эксперименты с прививками против тифа [966].

В 1941 году военный врач д-р Хорнек из Института антропологии в Кенигсберге провел во Франции ряд серологических опытов на военнопленных-неграх, однако работа эта не была закончена. В 1942 году в Саксенхаузеие профессор Фишер [967] продолжил эти «расовосерологические» исследования на цыганах и евреях [968].

В женском концентрационном лагере Равенсбрюк проводимые гитлеровскими «учеными» эксперименты были самыми разнородными и охватывали широкий круг «проблем».

Так гитлеровцы под наркозом наносили узницам глубокие раны и инфицировали эти раны бактериями столбняка, стрептококами и т. п. Чтобы усилить инфекцию, гитлеровцы сыпали в раны древесные опилки и толченое стекло. Затем «врачи» приступали к лечению при помощи сульфаниламидов и иных медикаментов [969]. На операционных столах «врачи» ломали молотком кости здоровым узницам, вырезали целые группы мышц, костей или нервов, а затем производили пересадку кусочков кости с целью изучения процессов регенерации. Некоторым женщинам, уже ставшим психически ненормальными в условиях концлагеря, делались ампутации рук и ног; их убивали немедленно после этого, тут же, на операционном столе, при помощи смертельной инъекции. В результате этих и других подобных «экспериментов» значительное число жертв, прежде всего полек, умерли в страшных мучениях. Часть этих «подопытных» была расстреляна, но незначительное число жертв уцелело, и они смогли рассказать о преступлении [970].

Наряду с этими «опытами» в Равенсбрюке, Освенциме и других концлагерях проводились массовые эксперименты по стерилизации путем облучения рентгеновскими лучами, путем хирургического вмешательства, а также при помощи различных медикаментов. Цель этих экспериментов заключалась в отыскании наиболее дешевого и эффективного способа стерилизации, который можно было бы применить к миллионам «недочеловеков» в оккупированных странах. Проблема изыскания такого способа занимала умы многих «ученых» германского рейха [971].

Метод хирургической стерилизации (кастрация) был известен давно, но он не входил в расчеты гитлеровцев при задуманном ими в самых широких масштабах «мероприятии по стерилизации»: кастрация была делом слишком медленным и… слишком дорогим! Гитлеровский врач, некий д-р Покорный, в 1941 году обратил внимание Гиммлера на исследования д-ра Мадауса, проводимые последним над американским растением Caladiutn seguinum, сок которого испытывался на животных и, вводимый вместе с пищей или путем инъекций, вызывал стойкую бесплодность. Этот изобретательный эскулап предложил использовать данное средство для массовой стерилизации советских военнопленных. Покорный писал:

«Уже сама мысль, что сотни тысяч большевиков, находящихся в немецком плену, окажутся стерилизованными и станут, таким образом, рабочей силой, неспособной к размножению, открывает очень широкие перспективы» [972].

Проект Покорного нашел благожелательную поддержку у Гиммлера и в НСДАП. Гаулейтер Вены д-р Юри предложил использовать для «исследовательских» целей цыган, заключенных в лагере Лакенбах [973]. Обсуждались также возможности систематического производства сока Caladium seguinum.

Однако в конце концов от этого дела отказались. Трудности доставки растения из Америки, да еще во время войны, а равно и выращивания его в теплицах повлекли за собой поворот «изысканий» в области стерилизации совсем в ином направлении.

Почти тысяча советских военнопленных — заключенных лагеря Маутхаузен была подвергнута массовым «диэтетическим опытам»: для них на лагерной кухне готовили специальные «блюда». В результате этих экспериментов многие из них заболели тяжелой формой дизентерии, что в огромном большинстве случаев закончилось смертельным исходом. После освобождения лагеря Советской Армией в живых оказалось только пять человек! Таков был результат «исследований» в области «диэтетики» [974].

О «диэтетических опытах» на узниках концлагеря Маутхаузен вспоминает также и бывший узник этого лагеря французский писатель Жан Лаффит [975].

Но к особенно омерзительным и гнусным преступлениям гитлеровцев, безусловно, относятся. «исследования», производившиеся профессором созданного во время войны немецкого университета в Страсбурге д-ром Хиртом. Зиверс из Института по изучению наследственности и Рудольф Брандт из Управления кадров СС помогли Хирту собрать коллекцию из 150 скелетов для анатомического музея в Страсбурге. Это были жертвы очередной экзекуции [976]. Среди них было 109 евреев обоего пола, 2 поляка и 4 монгола. Жертвы были отправлены в концлагерь Натцвейлер; после их умерщвления Хиртом и его сообщниками скелеты были отосланы в Страсбург. В 1944 году ввиду приближения к Страсбургу войск союзников «коллекцию» уничтожили, чтобы замести следы преступления [977].

Кроме скелетов, Хирт и его покровители интересовались также черепами «евреев-комиссаров», которые будто бы представляли особый интерес для антропологических исследований. Хирт даже «разработал» метод антропологического измерения жертвы перед ликвидацией ее, «технику» умерщвления, декапитации (обезглавления), а также консервации головы с целью дальнейших исследований [978].

В соответствии с планом Хирта жертвы из числа военнопленных комиссаров должен был поставлять вермахт.

В феврале 1942 года Зиверс передал д-ру Бранду предложение заболевшего тогда профессора Хирта по вопросу о «поставке черепов еврейско-большевистских комиссаров для научных исследований в Страсбургском университете».

«Дело о черепах профессора Хирта» даже среди самых омерзительных преступлений гитлеровских