Она пока ни к кому не приближалась, и к ней тоже никто не подходил. Ни солдаты, ни прежние соратники, ни Миаль. Не подбежали Тэсси с Ласкезом. Может быть, все они считали, что ей нужно побыть наедине со своим ржавеющим, одичалым, потерявшимся прошлым. Вероятно, они были правы.

– Что вы с ним сделаете?

Ву подошла почти незаметно и остановилась рядом. Вытянув ладошку, она погладила черное колесо. Задрала голову к кабине и снова уставилась на ла Довэ.

– «Отвяжу», – ответила она. – Это будет самое честное. «Отвяжу», и пусть он возит почту. Он умный и быстрый.

Ву кивнула. Лапитапы у ее ног воодушевленно обнюхивали ступеньки. Доктор нашла силы посмотреть на девушку и даже улыбнуться ей:

– Я никогда не думала, что ты…

– Я отлично скрывалась.

– Ты ведь могла все рассказать.

– А я и рассказала вчера. А вы?

Доктор обернулась и увидела Тэсс рядом с молодым барсуком, сыном товура Лирисса. Ласкеза она пока не могла найти.

– И я расскажу.

– Вот ты где, самка! Между прочим, мы с тобой не закончили!

К ним шел Джер. Он не сводил сердитого взгляда с Ву. Та показала ему язык и припустила прочь. Лавиби рванул следом.

– Стой, куда…

– Привет, Джер.

Он вздрогнул. Видимо, не заметил ее за носом поезда и был слишком занят, чтобы учуять. А может быть… просто с трудом узнавал более тонкое, более бледное незнакомое лицо, не мог различить почти незнакомый запах. Лавиби застыл, не закрывая рта. Доктор плавно вышла ему навстречу.

– Ты хотя бы помнишь меня? Такую строгую женщину, что кормила тебя таблетками…

Торопясь ответить, он прокашлялся. Его голос прозвучал хрипло:

– Да. Да, конечно. Здравствуйте, ла. Вы… в порядке?

– Как никогда.

И они замолчали. Джер первым опустил глаза. Он обхватил правую руку левой и сжал ее, сосредоточенно рассматривая песок. Потом, вспомнив что-то, виновато покосился в сторону воды:

– Корабль… мы его немного…

Доктор подошла чуть ближе.

– Ты хорошо о нем заботился. И не только о нем. Я благодарю. И… я рада, что ты жив. Я очень рада, что ты жив.

– И я рад, что вы…

Она поцеловала его в щеку. Джер тяжело вздохнул.

– …хотя жаль, что это не я вас спас. Но я еще попробую. То есть я это не к тому, чтобы вас снова…

– Я тебя поняла.

Доктор невольно рассмеялась. Смеяться на свежем океанском ветру оказалось очень приятно.

* * *

– Как ты?

Внутренне он вздрогнул при этих словах. Снаружи – остался с прямой спиной и застывшим взглядом. Плавно развернулся, когда Грэгор Жераль приблизился, и посмотрел ему в его глаза.

– Все отлично. Действительно отлично.

– Хорошо.

Повисла пауза. Миаль приглядывался, пытаясь подметить, изменилось ли в Грэгоре хоть что-то. Если и изменилось… определенно не снаружи. Все тот же острый взгляд и все тот же полуоскал. Правда, сейчас губы были напряженно сжаты.

– А ты?

– Вполне.

На лбу виднелась ссадина, костяшки пальцев правой руки были сбиты. И, кажется, – Миаль не мог не подметить еще тогда, когда берег заполоняли мертвые, – Грэгор двигался немного нетвердо. Так, словно он давно не ходил или ходьба причиняла ему боль. Поколебавшись, он опустил руку Жералю на плечо.

– Ты ранен?

Тот не отстранился в своей обычной резкой манере, но и не ответил. Просто устало прикрыл глаза и слабо улыбнулся.

– Это был довольно сложный день, не заметил? Для каждого по-своему. К кому-то съехалась ненормальная родня, к кому-то самые ненормальные подданные, а я…

Он осекся. Глухо хмыкнул, махнул рукой и вдруг лукаво наклонил голову.

– Неважно. Лучше скажи… ты думал, что я сделал это намеренно?

– Что?

Но Паолино знал, о чем его спрашивает товарищ. Знал и чувствовал: снова скулы по-детски, по-идиотски заливает краска. Когда ты начинаешь сомневаться в настоящих друзьях – это одно из худших преступлений. Почему же его оказалось так просто совершить? Он потупился и услышал:

– Не нужно этого. Я понимаю.

– Послушай…

– Я думал только об этом. Об обещании тебе. О докторе. Ее бы не повесили. Даже если бы я…

– Я верю. – Миаль поднял голову и прямо посмотрел ему в глаза. – Она совершенно ненормальная. Ты рисковал.

– Все иногда рискуют.

– Тебе не кажется, что ты делаешь это слишком часто?

Жераль окинул его скептичным взглядом с ног до головы и сделал то, что делал раньше довольно часто, – бесцеремонно дернул за прядь волос. Затем хмыкнул и изрек:

– Просто ты отвык от этого, пока торчал на острове. Жалкое существо.

– Знаешь ли, моя работа…

Жераль бесцеремонно перебил его, слегка сдвинув фуражку на лоб. Ухмыльнулся, сунул руки в карманы, и почти тут же нахмурился. Теперь он сам опустил голову и, помолчав, спросил:

– Что теперь? Вернешься? С ними? Больше никого не придется прятать.

– Вернусь с ними.

– Что ж, не могу сказать, что я…

– И с ними уйду, когда у них будет Выпуск. Этого времени хватит всем.

– А вот теперь я, пожалуй, удивился. С чего это?

Грэгор недоумевающе смотрел на него. А объяснять такое почти хладнокровному созданию было сложно.

Очень сложно.

Но… может, стоило для начала объяснить хотя бы себе. И Миаль улыбнулся.

– Нам с ними поздновато что-то чинить. Но нам всем нужно понять, кто мы друг для друга. И всем надо попрощаться с Кровом. Дальше… каждому из нас есть куда пойти.

Он обернулся. Чара говорила с Джером. Тэсс обнималась с Варджином Лириссом, закрывавшим ее от ветра. А Ласкез и Роним сидели на дальних скалах. Паолино отрешенно отметил: мальчик курит. Медленно выпускает в сторону моря зыбкие клубы дыма. Отвратительная привычка. И откуда только…

– Так куда пойдешь ты?

– К вам. Если ты выполнил свою часть сделки, конечно.

Ки окинул его цепким взглядом. Прочертил полосу сапогом на песке. И утвердительно наклонил голову.

– Думаю, ты сам неплохо выполнил ее, сражаясь в этой бойне. Я тебя понял. Мы будем ждать.

– А… что пока будешь делать ты?

Жераль неторопливо оглядел толпу. Скользнул взглядом по побережью. Задержался на размокших парусах Странника и наконец нашел ту, кого искал. Точнее, сначала отыскал лоснящийся пятнистый бок лапитапа, поедавшего водоросли, а уже потом…