Дойл оглядел комнату.

– Джентльмены? – спросил он.

– Он светится, – сказал Гален.

– Как светляк в июне, – подтвердил Рис.

Холод кивнул.

Я тронула Китто за волосы:

– Ты его видишь?

Китто приподнял голову, глаза его были полузакрыты.

– Для меня все сидхе красивы.

Он снова ткнулся в меня лицом, чуть ниже по бедру, чем былраньше.

Я посмотрела на Гриффина, все еще сияющего и такого красивого,что хотелось заслонить глаза рукой, как от солнца. Мне хотелось на негозаорать, крикнуть, что я думаю о его лжи и обмане, но я не стала. Гнев укрепилбы его в уверенности, будто он что-то еще для меня значит. А это было не так –то есть я чувствовала совсем не то, что ему хотелось бы. Я чувствовала себяобманутой дурой и злилась.

– Свяжись с королевой, Дойл, – попросила я.

Туалетный столик стоял перед кроватью, большим зеркаломобращенный ко мне. Дойл встал в середине зеркала. Я все еще видела в стеклесебя. Разглядывая свое отражение, я думала, почему я так мало изменилась.Конечно, волосы надо бы причесать, макияж освежить, помада совсем стерлась, нолицо оставалось тем же. Невинность исчезла из него много лет назад, и оченьмало осталось способности удивляться. Испытывала я только жуткое оцепенение.

Дойл приложил руки над стеклом. Я ощутила, как поползла покомнате магия, будто мурашки по коже. Китто поднял голову посмотреть, положилщеку мне на бедро.

Сила выросла до давления – такого, что хотелось продуть уши,чтобы его выровнять, но единственное на самом деле, чем можно было снять этодавление, – использовать его. Дойл погладил зеркало, и оно заколебалось,как вода в сосуде. Его пальцы были как камешки, брошенные в пруд, и от нихпошли круги. Дойл слегка шевельнул руками, запястьем и пальцами, и зеркалоперестало быть прозрачным. Поверхность стала молочно-белой, как туман.

Туман прояснился, и показалась королева, сидящая на краюкровати, и глядела она на нас будто сквозь зеркало в рост у себя в покоях. Онасняла уже перчатки, но остальной наряд был на ней. Она ждала нашего вызова – яготова была ручаться любой частью тела. Сбоку от нее виднелось голое плечоЭймона, он лежал на боку, будто спал. Мальчик-блондинчик стоял возле нее наколенях, приподнявшись на локтях. Он тоже был голый, но не под одеялами. Тело унего было сильное, но худое – мальчишеское тело с мускулатурой мужчины. Я сноваподумала, есть ли ему уже восемнадцать.

Дойл отошел в сторону, чтобы королева первой увидела меня.

– Привет, Мередит!

Ее глаза оглядели всю сцену: полуодетого гоблина и Холода сомной на кровати. Она улыбнулась, и это была улыбка удовольствия. Я поняла, чтодекорации у нее и у меня одинаковы. У нее двое мужчин в кровати, и у меня тоже.Я только надеялась, что она больше наслаждается этой ситуацией. А может быть, ине надеялась.

– Здравствуй, тетя Андаис.

– Я думала, ты уже залезла в постель с одним илинесколькими из своих мальчиков. Ты меня разочаровала.

Она погладила мальчишку по голой спине, провела рукой поовалу ягодиц. Ленивый жест, как собаку по спине потрепать.

Я заговорила самым нейтральным, тщательно лишенным эмоцийголосом:

– Когда мы приехали, здесь был Гриффин. Он сказал, чтопослала его ты.

– Так и есть, – ответила она. – Тысогласилась спать с моим шпионом.

– Я не соглашалась спать с Гриффином. Я думала, чтопосле нашего разговора ты поняла, какие у меня к нему чувства.

– Нет, – ответила Андаис. – Нет, я этогосовсем не поняла. На самом деле я не думаю, что ты сама это понимаешь.

– Никаких, – ответила я. – Единственное, чегоя от него хочу, – это чтобы он не показывался мне на глаза, и спать я сним не собираюсь ни при каких обстоятельствах. – Не успела я это сказать,как до меня дошло, что она может теперь на этом настаивать просто радиупрямства. И я быстро добавила: – Я хочу знать, что на него снова наложенцелибат. Он был освобожден десять лет назад, чтобы иметь возможность спать сомной, но он злоупотребил этой свободой, чтобы трахать всех, кто соглашается. Яхочу, чтобы он знал: я сплю с другими стражами, им разрешено иметь секс, а ему– нет. И если я не соглашусь с ним лечь, то он обречен жить без секса до концасвоей ох какой долгой жизни.

Я улыбнулась, говоря эти слова, и поняла, что говорю правду.Прости меня Богиня, это мстительно, но это действительно то, что я чувствовала.

Андаис снова засмеялась:

– Ох, Мередит, ты куда больше одной крови со мной, чемя смела надеяться. Да будет по твоей воле. Отправь его обратно на его одинокоеложе.

– Ты слышал, – обратилась я к нему. –Убирайся.

– Если не я, – сказал Гриффин, – то будеткто-то другой. Может быть, тебе стоит ее спросить, кого она пришлет мне назамену.

Я глянула на тетушку:

– Кого ты пришлешь ко мне вместо Гриффина?

Она протянула руку, и на свет выступил мужчина, которыйбудто терпеливо ждал этого зова. Кожа у него была цвета весенней сирени, аволосы до колен – цвета розовой травки пасхального яичка. И глаза как озеражидкого золота. Это был Паско, брат-близнец Розенвин.

Я смотрела на него, он на меня. Никогда мы с ним не былидрузьями. На самом деле раз или два я думала, что мы враги.

Гриффин рассмеялся:

– Мерри, это несерьезно. Ты предпочтешь трахаться сПаско, а не со мной?

Я посмотрела на Гриффина. Он перестал светиться и выгляделпочти обычно. И был зол, так зол, что даже руки у него мелко дрожали, когда онпоказывал на зеркало.

– Гриффин, лапушка, – сказала я, – естьчертова уйма мужчин, которых я предпочла бы тебе в своей постели.

Королева засмеялась, потянула Паско за руку и усадила его ксебе на колени – как Санта Клаус на рождественской распродаже сажает на колениребенка. Она смотрела на меня, поглаживая сахарную вату волос Паско.

– Ты согласна принять Паско как моего соглядатая?

– Согласна.

У Паско чуть выкатились глаза, будто он ожидал хоть каких-тос моей стороны возражений. Но я сегодня уже не была на них способна.

Андаис погладила Паско по спине.

– Кажется, ты его удивила. Он говорил, что ты никогдане согласишься делить с ним ложе.

Я пожала плечами:

– Это нельзя назвать судьбой, которая хуже смерти.

– Весьма верно, племянница моя. – Наши глазавстретились сквозь отсутствующее зеркало. Она кивнула и подтолкнула мужчину,сидящего у ее ног, заставив встать. Потом шлепнула его по ягодицам, и он вышелиз кадра. – Скоро он у тебя будет.