– Знаю, за Мясным Базаром…

– Так вот, короче. Дельце есть! Эти трупоеды давеча заимели привычку не тратиться на большую охрану. Думают, что к ним все влезть побоятся, чтоб не быть сожранными. Но на днях пошел слушок, мол, собираются завезти туда пушнину с севера, для торгов, – помолчав, Сойка добавил. – Ты в деле?

Момо вздрогнул.

– Да у меня тут заказы вон, соседка заказала шаровары для мужа… – сказал он, растерявшись от такой новости.

– Бросай ты это портняжество! Долг-то отдал тому упырю?

– Да… – смутился Момо.

– Вот! Метку сняли?

– Сняли.

И Момо насупился, что вся его метка оказалась обманом, но жаловаться не стал, устыдился.

– Вот! – потер ладони Сойка. – С твоими умениями, Момо, тебе надо серьезными делами заниматься. Бросай свои дурацкие выходки! Ишь, шьет он! Обернись-ка разом одним из этих сторожил на складе, и мы быстро вынесем все! Представляешь, каков навар будет?

– Не хочу, Сойка…

– Почему?

– Просто не хочу… – Момо покраснел и вспомнил поход к Иохилу и его семейству.

Воцарилась тишина. Момо мялся, вспоминая недобрые лица оборотней, ибо эта дальняя для него родня не отличалась добрым нравом. Он засомневался. После смерти Ягуса он жил лишь на мелкие грабежи кошельков и на такой же мелкий обман, потому что не было в нем зла, что и углядел в нем Юлиан. Он уже хотел было вообще выпроводить своего знакомого за дверь, но тут Сойка, этот долговязый и непропорциональный парень, вскочил с топчана и потряс его, схватив за плечи.

– Ты что, струсил? Признайся!

– Я?! – встрепенулся Момо и отмахнулся. – Струсил! Следил за языком, братец! Конечно же нет!

– Здраво! С тобой-то мы быстро это дельце разрешим, тебе только к охране надо приглядеться и заменить ее.

– Нет… Охрану не хочу заменять.

– Да почему? – разгневался Сойка.

– Долго объяснять.

И Сойка снова потер ладони, но уже от негодования.

– Ну так дела не делаются, братец… Ну чего ты… Я к тебе через весь город шел, а ты вон как. Ну не заменить. Ну чертовщина! Давай хотя б выведай, как у них караул стоит и когда сменяется. Что тебе стоит, дружище? Ты же вон какие дела проворачиваешь. Сам болтал. Давай по-мужски, а не как пацан! Один раз сделаем, и я тебя больше не трону!

– Один раз? – спросил осторожно Момо.

– Да!

– А когда вы это задумали дело совершить?

– Я тебе сообщу, – радостно отозвался Сойка. – Ну иль встретимся, как обычно, в «Пьяной Свинье».

– В «Пьяной Свинье» не получится. Мне переехать нужно. Подальше хочу. Куда-нибудь за Баришх-колодцы.

А сам же Момо подумал о том, как бы успеть сказать Лее, куда он переедет. Понравилась ему эта девчушка, пусть даже она так и не далась в его настырные объятья. И хотя его пока тянуло к женщинам целиком противоположным, бордельным хабалкам, ибо он еще не понял прелесть чистоты и благовоспитанности, но Момо все равно чувствовал, что Лея – не такая, как все.

– Так это я тебе помогу! – отвлек его от мыслей Сойка. – Знаешь, у меня тут мои друзья живут как раз за Колодцами. Хочешь, к ним подселишься? Они ребятки бравые, умелые, примут за своего. Один давеча вынес целый магазин, пока его хозяин в храме молитвами плевался в праздник. Они как раз подучат тебя.

– Не знаю. Это, наверное, не лучшая затея, Сойка, мне бы лучше жить одному…

– Да брось. Что ты сегодня, как дерьмо из-под конского хвоста выглядишь! Квасня! Вон, еще и в своем облике шастаешь. Не боишься, что загребут? Да и выглядишь как сосунок! Ха-ха.

И правда, Момо уже не раз замечал, что после нравоучений Юлиана он стал как-то спокойнее относиться к своему облику и все чаще ходил в нем. Однако же слова Сойки встрепенули его, и он, стыдясь себя, предстал перед ним уже в облике рослого мужчины. Сойка одобрительно кивнул, натянул сладенькую улыбку и принялся обхаживать Момо, объясняя, как все легко пройдет и что от того ничего особенного не потребуется.

Йефасский замок.

2154 год, зима.

Вороной конь с отливающей лоснящейся шкурой ступил под сень голых деревьев. Ветви со скрипом тихо покачивались на морозе, шептали ветром, но всадник не слышал их голосов. Солнце разливало свой холодный свет на снег, который слепил белизной, но и тут всадник остался глух и слеп к этим красотам. Он ехал, окутанный мраком собственных мыслей: неподвижный, мрачный. Следом за ним двигались два слуги, которые не понимали, но чувствовали ту черноту, что охватила душу их хозяина. И будь их воля, они, как и гвардейский отряд, остались бы в Йефасе.

Однако Йефасский замок, прозванный за свою тишину Молчаливым, уже высился над головами. Наконец, конь подступил к его глухим воротам, побил копытом по заснеженной тропинке и заржал. Немой всадник выскользнул из седла.

Из калитки явился очень молодой мужчина в красном плаще и замер в вежливом поклоне.

– Граф Филипп фон де Тастемара, – холодно отчеканил гость.

– Гресадон Жедрусзек к вашим услугам. Мой господин рад видеть вас в Молчаливом замке!

Филипп прошел мимо, ведя лошадь под уздцы. У входа в главный донжон он оставил лошадь конюхам и пропал в черноте его проема. Вместе с двумя своими слугами он зашагал по коврам длинных и темных коридоров, следуя за немногословным, но вышколенным Гресадоном, потомком рода Жедрусзеков, которые никогда не покидали территории замка и росли в нем, взрослели и умирали, кладя свою жизнь на алтарь служения старейшинам.

Управитель вел их в отдельное крыло, ныне совершенно пустое.

– Я желаю поговорить с господином Форанциссом, – сообщил Филипп.

– Господин Форанцисс, к сожалению, сейчас очень занят и никого не принимает. Отдохните после долгой дороги, господин Тастемара. Тюрьмы и баня в вашем распоряжении.

– А госпожи Форанцисс?

– Хозяйка Пайтрис спит, хозяйка Асска дремлет, – ответил Гресадон.

– Кто-нибудь навещал замок в сезон Лионоры?

– Не в такое время, господин.

– Хорошо.

Они еще некоторое время шли по просторным, но пустым коридорам. Пока управитель не распахнул дверь. Гостей ввели в холодную как лед спальню. Буквально за неделю до этого дня ударили неожиданно-сильные морозы, и замок походил на склеп для мертвецов.

Филипп пропустил вперед себя слуг, затем спросил:

– Когда господин Форанцисс освободится?

– Он – занят, и, боюсь, я не смею беспокоить его вопросами. Однако он знает про ваше желание поговорить с ним и удостоит вас вниманием чуть позже. Располагайтесь. Я пришлю посланца.