чем делегаты приступили к работе, ради которой они были вызваны, они настояли на проведении дебатов по поводу того, как им следовало называть императрицу в признательность за то, что она собрала их всех вместе. «Великая, мудрая матерь отечества» – оказалось самым популярным обращением. Дискуссия продлилась несколько заседаний, что побудило императрицу обратиться к Бибикову: «Я собрала их, чтобы обсуждать законы, а они занимаются тем, что обсуждают мои добродетели». Наконец, она отказалась от каких-либо титулов, объяснив, что не заслужила ни одного из них, что лишь потомки могут беспристрастно судить о ее достижениях и только Бога можно называть «мудрым». Тем не менее она благосклонно восприняла новость о том, что «Екатерина Великая» получила наибольшее число голосов; она находилась на троне всего пять лет, в то время как Петр Великий получил это звание от Сената лишь на четвертый десяток своего пребывания царем. И без сомнения, это звание, присвоенное ей свободными гражданами страны, укрепило законность ее нахождения во власти. Это положило конец дальнейшим дискуссиям по поводу сведения ее роли к регентству, а также о восхождении на трон Павла, когда тот достигнет своего совершеннолетия.

Комиссия утвердила устав проведения заседаний и распределение обязанностей. Целое собрание должно было выступать в качестве арены для общих дискуссий, в то время как основная работа по анализу, координации и составлению черновых версий новых законов распределялась между девятнадцатью подкомиссиями. Функция комиссии сводилась к зачитыванию отчетов, которые делегаты привезли с собой. Екатерина считала, что обсуждение их жалоб и предложений, объясняющих потребности каждого региона и сословия, будут одной из самых важных задач Уложенной комиссии, она ожидала получить подробное представление об условиях жизни в России. Каждый делегат был уверен, что его личный список жалоб станет главной заботой комиссии. Были доставлены сотни списков и петиций; шесть делегатов от государственных крестьян из Архангельского региона привезли с собой семьдесят три петиции. Некоторые из них были обычными списками часто несвязных и противоречащих друг другу желоб; другие содержали маловразумительные предложения по реформам. В общем, Уложенной комиссии было представлено более тысячи петиций от крестьянства. Разумеется, у крестьян было меньше возможностей, чем у дворян и горожан, четко сформулировать свои жалобы, поэтому они, как правило, сводились к описанию частных трудностей: разрушение забора, вытоптанный скотом урожай, нехватка бревен, дороговизна соли, неисполнение закона, невежество правительственных чиновников. Поскольку крестьяне были уязвимы перед давлением со стороны дворянства или местных чиновников, им трудно было конкретизировать свои жалобы. Чтобы выслушать все жалобы, заседания проходили по многочисленным подкомитетам, многие рассмотрения были начаты, но так и не закончены. В конечном счете Екатерина поняла, что порученное делегатам задание найти подходящие для всех граждан империи законы оказалось для них непосильным. Однако случилось небывалое: впервые в России представители разных сословий были собраны вместе, они сидели в одном помещении и говорили открыто и искренне, без страха о том, что тревожило их и людей, интересы которых они представляли.

Екатерина часто присутствовала на заседаниях, расположившись на трибуне за опущенным занавесом. Она кое-что узнала о состоянии ее империи, но ее так раздражал медлительный темп, в котором проходили собрания, что однажды она даже встала со своего места и ушла. Ее разочаровали не только сами заседания, но и деятельность некоторых подкомитетов. Однажды, узнав, что подкомитет горожан перенес свои заседания на срок, пока не будут переплетены дополнительные копии «Наказа», Екатерина взорвалась. «Неужели они потеряли те экземпляры, которые им роздали?» В декабре, после пяти месяцев заседаний, она решила, что слышала уже достаточно, и приостановила сессии в Москве. Надеясь, что перемена места оживит делегатов, Екатерина приказала возобновить работу в Санкт-Петербурге через два месяца. В середине января она отправилась в путь на санях по заледенелой дороге. За ней последовала длинная вереница саней с делегатами.

Когда Уложенная комиссия снова встретилось в Санкт-Петербурге 18 февраля 1768 года, она начала обсуждать статус дворян, горожан, купцов и свободных крестьян. Дворяне просили расширить их полномочия и наделить их большей властью в провинциях и правительстве на местах, они также хотели получить право заниматься коммерцией и развивать производство в городах. Кроме того, дворяне спорили между собой по поводу определения статуса и прав различных слоев дворянства. Потомственные дворяне из древних родов требовали установить строгие разграничения между урожденными дворянами и людьми, которые недавно получили дворянство за службу или в качестве награды – как, например, Орловы.

Другие яростные дебаты проводили дворяне-землевладельцы против купцов. Дворяне требовали права, по которому лишь они могли пользоваться трудом крепостных и имели бы полную свободу решать проблемы крепостных: и экономическое, и административное. Купцы, узнавшие из «Наказа» о том, что все граждане равны перед законом, потребовали таких же привилегий, как и у дворянства, включая право иметь собственных крепостных. Землевладельцы пытались противостоять этому, тогда как купцы старались помешать помещикам заниматься торговлей и промышленностью. В итоге, обе эти инициативы провалились.

В процессе дебатов между дворянами и купцами касательно прав владения крепостными стала видна более обширная и опасная проблема крепостничества. Собрание разделилось на два лагеря с противоположными точками зрения. Те, кто поддерживал крепостничество, заявляя, что этот институт должен быть неизменным, и он является единственным решением экономических проблем, которые лежали глубже, чем социальный статус и привилегии, поскольку крепостничество было необходимо для возделывания земель в огромной, преимущественно сельскохозяйственной стране. Оппоненты крепостников говорили о зле и человеческих страданиях, которые причиняла эта форма угнетения, близкая к рабству. С экономикой и традициями с одной стороны и философией и состраданием с другой казалось, что невозможно будет найти решения, способного удовлетворить обе стороны.

Екатерина так же, как и остальные, не могла найти решения. В изначальном варианте «Наказ» зашел настолько далеко, что поддерживал постепенное освобождение от крепостного права, позволяя крепостным с разрешения их хозяев покупать себе свободу. Российское дворянство в массе своей выступало против подобных идей, поэтому данные пункты были изъяты из документа еще до того, как он был отдан в печать. Вопрос о том, стоит ли разрешить крепостным владеть собственностью, помимо земли, был поставлен перед собранием. Он привел к горячим дискуссиям, касавшимся отношений между крепостными и землевладельцами, а также административной и карательной властью помещиков, которую они могли осуществлять над своими крепостными. На обвинения, что крестьяне ленивы и склонны к пьянству, либеральные делегаты отвечали: «Крестьянин тоже может чувствовать. Он знает, что все его имущество принадлежит помещику. Как он может быть добродетельным, когда он лишен всех средств, чтобы оказаться таковым? Он пьет не от лени, а от уныния. Даже самый трудолюбивый человек станет беспечным, если его будут постоянно угнетать и у него ничего не будет». Другие просвещенные