Не в тебе дело, просто мисс Ричардсон была такой расстроенной, а у меня сердце болит на неё такую смотреть, — искренне произнёс Адам. — Это при том, что тебя видели с какой-то тел… девушкой. Ну я подумал, что ты ей изменяешь. И очень разозлился, а я когда злой — башню сносит, веришь? Она мне за мать, сестру и маленькую дочку, так что любого угандошу.

— И что же заставило тебя снять с меня статус предателя? — Ольсен скрестил руки на груди. Звучало, конечно, жутковато, но, по крайней мере, те гангстеры, которых мужчина видел, действительно были готовы головы врагов к её красивым ногам складывать. Одержимые. Бесили они все до невозможности, кажется, он по гроб жизни обречён в каждом гангстере видеть своего соперника.

«За мать, сестру и маленькую дочку». Какая же ебаная ересь. Чтобы заслужить её расположения, нужно ещё понравиться и её «братьям и отцам»?

— На самом деле, я потом сам выяснил, что Эльфрида Пауэлл с другим мужчиной живёт, — неловко отозвался Адам. — Да и… Ну, тот, прошлый раз… Эм. Не думаю, короче, что ты её предать способен.

Йенс сразу понял, о чем говорит Адам. Кажется, та последняя встреча Эрики и Йоханнеса даже гангстеров заставила почувствовать себя неловко. Едва ли они знали, что там происходило на самом деле, но, может быть, как-нибудь догадались. Знали же Эрику явно дольше и лучше тупого наивного художника.

— Ты… Ты знаешь, кто… Блядь, ты знаешь, у неё… У неё был кто-то, кого она… Ну прям… Чтобы рыдать и на коленях стоять? — шёпотом спросил Ольсен, приложив руку ко лбу.

Адам с сочувствием посмотрел на Йенса и кивнул головой. Это всё и так, разумеется, было очевидно, но ком в горле стал плотнее.

— Это не повод загонять себя в яму и так бухать, — тяжело вздохнув, прокомментировал Адам, и Ольсен снова удивился. Схуяли ему не похуй? — Эрика тоже постоянно пьёт, когда ей хуево. А потом всегда всё становится хуже. Так что это… Аккуратнее будь.

— Хуже, как тогда? — вяло спросил Йенс.

— Как тогда. Но, эм, хорошо, что она попросила привезти тебя, а не белобрысую собаку.

Кажется, Ольсен находился в самой настоящей выгребной яме из своих чувств и эмоций, так что он истерически хохотнул, когда Адам обозвал Кристиана «белобрысой собакой».

— Так вы свое начальство, гангстеры, называете? — но вдруг глаза Йенса увеличились, и он нервно уставился на Адама. — Погоди. Она сама попросила привезти меня? Именно меня? Она назвала меня по имени?

— Нет, не назвала, но она точно попросила привезти тебя, — растерянно отозвался гангстер. — Я уверен, что мы говорили про тебя.

— П…почему? — спросил Йенс, понимая, что Адам не сможет дать ответа. Он схватился за голову и тяжело вздохнул. — Почему меня? Это может что-то значить? Она поклялась, что мы больше не встретимся, а потом напилась и позвала меня. Почему?

— Я не знаю, — отозвался гангстер. — Она просто захотела, вот и всё. Не ищи связи.

— Так не может быть… Она сделала это, у этого должна была быть причина. Я её раздражаю, но она захотела увидеть именно меня.

— Да не ищи ты связь, — раздраженно фыркнул Адам. — Может, ты просто напоминаешь ей её мужика.

Наверное, когда гангстер начинал говорить эту фразу, он не думал, какой эффект она окажет на Йенс. Тот вдруг завис на месте и уставился в одну точку самым печальным на свете взглядом. Адам ойкнул и снова нервно почесал затылок.

— Блядь… всё, прекрати, — сконфуженно произнёс гангстер. — Эрика — самая большая загадка человечества, хуй проссышь, что у неё там в голове крутится.

За этим диалогом Ольсен даже не успел заметить, что Адам вдруг стал называть своего босса по имени, хотя обычно в его голосе было исключительно почтение и искреннее уважение, возникало даже ощущение, что для него Ричардсон — это не человек, а восхитительное божество. Йенсу вдруг до отчаяния сильно захотелось узнать как можно больше о том мужчине, перед которым Эрике не было стыдно унижаться. Понять, кто он такой, изучить, чем именно сам Ольсен напоминает его Ричардсон.

— Какой ты бесичий, Ольсен! — раздражённо фыркнул Адам, после чего вытянул вперёд большой чёрный пакет. А ведь художник даже не заметил, что у него что-то было с собой. Он вообще почему-то даже забыл спросить, для чего гангстер приехал. — Это тебе от неё.

— От неё? — рассеянно переспросил Йоханесс. — Адам, я не понимаю: мы с ней всё ещё условно вместе или уже нет? — он страдальчески скривился.

— У тебя нет друзей что ли, нахрена ты мне мозг ебешь? — раздражённо фыркнул Адам. Кажется, его жалостливое настроение уже рассеялось, но Ольсену было этого недостаточно. К тому же, разве не очевидно, что мужчина прилип именно к гангстеру по той причине, что тот постоянно крутится рядом с Эрикой? Эльфрида станет слушать и сочувствовать, но, во-первых, она не знает, что Йоханесс влюблён именно в Ричардсон, во-вторых, она может всего лишь слушать и сочувствовать, а Адам по глупости может и сказать что-то интересное про свою прекрасную начальницу. — Если передела тебе это, значит, считает, что вы всё ещё условно вместе. Ты возьмешь, или мне кому-нибудь другому это отдать?!

Йенс резко выхватил из рук Адама загадочный пакет, из-за чего последний хрипло рассмеялся.

— Ты как её ручной щеночек.

— Отъебись.

Гангстер снова рассмеялся, после чего распахнул входную дверь.

— Ладно. Я поехал. До встречи.

С этими словами он покинул маленький домик Йенса. «До встречи?» Что бы это значило? Ольсен, крутя в руках пакет и не решаясь его открыть, напрочь позабыл и о похмелье, и о своей головной боли, и о раздражении. Это было чертовски глупо и даже в каком-то смысле противно, ведь Ольсен теперь точно знал, что Эрика любила кого-то другого — главное, чтобы не оказалось, что его имя Кристиан Эдвардс — но сердце в груди всё равно билось очень быстро, как у влюблённого мальчишки, которому на день Святого Валентина прислали валентинку в виде сердечка.

Она помнила о нём, она не хотела стереть его из жизни — и, казалось, ему этого даже почти достаточно. Нет, конечно, совсем недостаточно, ведь истинные желания куда более странные, собственнические и болезненные, но из-за того, что реализовать их не выйдет никогда, Йенсу приходится довольствоваться малым и постоянно мечтать о том, как она улыбается только ему.

Мужчина отнёс пакет на кухню и положил его на стол. Внутри явно лежала коробка, которую Ольсен и вытащил. Красивая, подарочная, с золотыми ленточками. К бантику была прикреплена записка. Йенс её оторвал с жадностью