свою мастерскую. Бардак в ней поспорил бы с бардаком в лаборатории учителя Байена. – Я узнавала, Эл, ты нам лжешь. У Шериады только одно поместье – здесь, в столице. Ты что-то делаешь для этой… принцессы. Да? Исполняешь ее приказы?

– Нет, – улыбнулся я. – Ты не права, Тина. Я учусь. Для себя. Я не служу Ше… принцессе. Поверь мне.

Она нахмурилась и покачала головой:

– Ты изменился.

– В плохую или хорошую сторону?

– Ты мой брат, – она снова обняла меня. – И всегда будешь лучшим. Но ты носишь черное, как аристократ. Элвин, я не понимаю…

Я убаюкал ее тревогу сказкой про то, как необходим короне мой талант. Она думала, я имею в виду учебу, может, военные машины. Это ее убедило: я не мог бы говорить свободно, если бы действительно работал на армию.

– Мы любим тебя, Элвин, – сказала потом мама, когда я прощался. – Возвращайся. Всегда. Мы будем тебя ждать.

Теплее стало, но ненадолго. Я ехал в карете, правил которой тоже демон, и думал: что-то надо сделать. Что-то еще и что-то важное.

До меня не сразу дошло, что именно.

Мы повернули в трущобы на окраине столицы. Опасно разъезжать здесь в королевской карете, но…

Но не когда кучер – высший демон, а пассажир – волшебник, привыкший чуть что пускать в ход если не магию, то клинок.

Помню, как стоял перед покосившейся лачугой и пытался представить, что когда-то здесь жил Рай. Не получалось. Изысканный, всегда следящий за собой, Раймонд не мог жить в доме с покосившейся дверью и разбитыми окнами.

Даже я никогда так бедно не жил.

Родителей Рая дома не было. Я постучал к соседям и быстро все узнал: замученная мамаша с выводком детей смотрела на меня, как на бога, пока я ей улыбался. А после того как оставил ей за информацию золото… Она сможет прожить на него месяц, если муж не пропьет все в тот же вечер.

Новости меня расшевелили.

Мать Рая – единственная, о ком он отзывался с теплотой, – умерла от чахотки буквально этой ночью.

– Вы еще успеете на ее могилку, милорд. Посмотрите, как зарывают.

Нет, не успел. Кладбище было маленьким и неухоженным. Зато найти свежую могилу здесь было легко. Матери Рая не досталось даже могильного камня. Я уточнил у гробовщика, был ли заказ установить его позже. Не было – и я выбрал все, что требуется: венок, надгробие, даже гранит. Гробовщик обещал заботиться о могилке, потому что «этот старый пьяница Коул все равно не будет».

Я узнал, где сейчас обретается «старый пьяница» – отец Рая. И понял, почему гробовщик не удивился, что человек в черном интересуется покойной миссис Коул. Старика обихаживали в соседней пивной слуги графа Ридана и кого-то еще из аристократов. В лицо я узнал не всех, да и не они меня интересовали, а отец Рая.

Трясущийся, пьяный старик. Я не ожидал, что Рай так боялся именно его. Что его отец окажется таким ничтожеством.

Он как раз поносил сына, а слуги графа знай себе подливали ему вина. Понятно: Рай пробился наверх и кое-кто решил собрать на него компромат. Что может быть лучше, чем допрос родственников? А мистера Коула и допрашивать не пришлось, он говорил охотно, лишь бы наливали.

Я смотрел, и мои мысли заставить старика пожалеть обо всем, что он сделал с сыном, казались сейчас глупостью. Наказывать это? Он и сам прекрасно справляется. Не нужно быть провидцем, чтобы предсказать: Коул и сам вот-вот сыграет в ящик.

Но как я скажу Раю о матери?

В пивной в это время было пусто, но я стоял в тени у дверей, и даже хозяин за стойкой меня не замечал.

– Ра-а-ай, малыш Рай, – пьяно смеялся мистер Коул. – К-конечно, он всегда отправ-влял нам де-е-еньги, д-до эт-того д-дня, д-да! Но знаете, он такой па-а-аслушный…

Снова меня захлестнул гнев.

«Замолчи», – подумал я, и старый Коул подавился словами. Потом закашлялся и свалился со стула на пол, задыхаясь.

Я отвел взгляд.

Старика подняли, и он бесполезно открывал рот, из которого больше не доносилось ни звука.

Я ушел.

Больше он никогда не скажет о сыне ни одного дурного слова. Пусть шпионы графа ищут в другом месте. Мистер Коул никогда не заговорит, потому что я его проклял.

Шериада ждала меня в карете. На ней было алое платье – такое яркое, что слепило взгляд. Рубины, гранат, розовый кварц… От половины ее драгоценностей веяло магией.

– Я почти решила, что ты его убьешь, – тихо сказала она на языке Острова.

Мы выехали из города.

– Я не убийца, госпожа.

– Нет? Как знаешь. – Она достала шкатулку из слоновой кости. – Я должна передать тебе пода- рок Повелительницы. Она довольна твоими успехами.

В шкатулке лежала подвеска из янтаря. Магией от нее веяло, как и от моей ониксовой. Но магией… иного рода. Магией демонов.

– Что это?

– Защита для твоего нового друга Нила Кавендиша. – Шериада поймала мой взгляд. – Только представь, что сделает с ним Руадан, если ты разочаруешь Повелителя. Он же хумара, Элвин. Все демоны подчиняются Повелителю. Покорно и бессловесно, а не как маги – королеве Нуклия. Как видишь, Повелительница очень заботлива.

Я закрыл шкатулку.

– Благодарю, госпожа, но я не могу это принять.

– Почему?

– Чего хочет от меня Повелительница?

Шериада нахмурилась:

– Как и прежде, она надеется, что после окончания обучения ты будешь служить ей. Мы уже обсуждали это, Элвин. Что изменилось?

Я улыбнулся:

– Тогда я не знал, в чем заключается эта служба. Скажите, госпожа, так ли велика разница между королевой Нуклия и Повелителем демонов? Я должен буду для них убивать?

Помолчав, Шериада ответила:

– Руадан поставит на тебя печать, в отличие от Повелительницы. Полагаю, теперь ты понимаешь, что это значит?

Я встретился с ней взглядом.

– Да. А Повелительница прислала вас. И вы убьете мою семью и моих друзей, если я не буду послушным. Так в чем разница?

– Элвин, я обещала, что пальцем их не тро…

– Я вам не верю.

Шериада отвернулась и, глядя в окно на снег, сказала:

– Жаль. Так что же, защита твоему соседу не нужна? – Она протянула руку за шкатулкой.

Я вспомнил болезненный вид Нила и закусил губу.

– Госпожа, вы поклянетесь, что эта вещь не причинит моему другу вред?

Шериада изумленно посмотрела в ответ:

– Ты смеешь требовать у меня клятву силы? У меня? Глупец! Верни шкатулку.

Я помедлил, потом решился:

– Нет, госпожа. Ведь это моя награда, и я ее заслужил.

Шериада покачала головой, не сводя с меня удивленного взгляда.