В темный лес устремились пятеро охотников.

– Я тебя не узнаю, Изембард, – промолвил обеспокоенный епископ.

– Они ведут себя как отряд норманнов, а их повадки я изучаю уже пять лет. Они не имеют уважения друг к другу, поэтому всегда готовы подчиниться сильному лидеру. Покончи с одним командиром – они тотчас же найдут себе другого. И это нам на руку. Я объеду всю Марку и соберу все мечи до единого, которые только годятся для боя. Но даже и тогда нам с сарацинами не тягаться. Нам нужна дисциплинированная, хорошо снаряженная армия, которая не заробеет перед противником, епископ.

Фродоин и гвардейцы с изумлением переглядывались. Никто не замышлял подобного дела со времен Рыцарей Марки.

– Пока еще рано радоваться, – продолжал молодой Тенес. – Я знаю по опыту, что больше половины из них сбежит, а спать нам отныне придется с открытыми глазами. Если в одно прекрасное утро нам всем не перережут глотки, Марка получит войско, готовое защищать границу.

Фродоин и Ориоль вспомнили о юном бродяге, который, ослепнув от ярости, забрасывал камнями графский дворец. А теперь Изембарда не вывела из равновесия даже трагедия беспризорных детей. Рядом с ними ехал капитан лучшего королевского отряда, который точно знал, как следует поступать. Гисанд из Барселоны сделал правильный выбор: молодой Тенес – тот самый полководец, который здесь нужен.

– Оставайся с ним, Ориоль, – распорядился епископ, прочитав мысли своего верного капитана. – Я же возвращаюсь в Барселону, меня ждет важное дело. Мы скоро встретимся, Изембард, да хранит и ведет тебя Господь. Завтра люди узнают, что Рыцари Марки вернулись.

Карлу Толстому, сыну Людовика Немецкого, нравилось спать в окружении голых женщин. Он любил раскинуться на постели так, чтобы дать полюбовницам возможность забавляться с его тучным телом, хихикая и сладко ублажая своего господина. Карл ненавидел военные кампании с их многодневными переходами по неудобным дорогам, с дождями, стужей и палящим солнцем. Карл предпочитал уютные таверны с подогретой спальней, а в ней – веселые радости плоти, однако на сей раз его отец пребывал в ярости и не желал слушать никаких отговорок.

Брат Карла Толстого Карломан являлся законным наследником императорской короны по завещанию двоюродного брата, покойного императора. Карломан и третий брат Людовик были похожи: оба заносчивые, оба лихие вояки, достойные наследники своего отца. А Карл был позором династии и объектом придворных насмешек из-за своих пороков и экстравагантных шелковых нарядов. Отцовское презрение граничило с жестокостью, но сейчас ему требовались все законные сыновья, чтобы привести войска в Альпы и задержать там короля Франции Карла Лысого.

После нескольких недель, проведенных в походе, они наконец оказались в Павии, у подножия Альп. Павия являлась самым большим городом на севере Итальянского королевства, и половина жителей здесь занимала сторону Карломана, поэтому, увидев войско, которое было послано его отцом, горожане встретили его со всеми почестями. Карла ублажали пирами на тридцать блюд и самыми лучшими красавицами из предместий, не разбирая, замужем они или нет. Жители Павии делали все, лишь бы избежать войны у ворот города.

Карл Толстый знал, что его дядюшка, король французский, пройдя через Лангр[44], усилил свое войско тысячами солдат. У Толстого людей было гораздо меньше, но единственной его задачей было преградить дядюшке путь на то время, пока к нему через перевал Бреннер не подойдет Карломан. Карл Лысый будет заперт в Альпах, и тогда остается только ждать, когда снегопады вынудят его отступить во Францию. По мнению полководца, этот план был настолько прост в исполнении, что он передоверил его своим генералам, а на свою долю оставил пиры и альковные забавы.

Разведчики определили, что его войска столкнутся с французами на следующий день. В лагере вострили мечи и готовили стрелы. А Карл Толстый, прихлебывая вино, на всякий случай обсудил со своей личной стражей план тайного бегства – если дела сложатся не лучшим образом. Полководец вышел из своего шатра освежиться и снова увидел ее. Она стояла среди деревьев, за линией последних лагерных шатров. И знаками подзывала его к себе.

Этим необычным часовым Карл обзавелся сразу после въезда в Павию. Женщина в черном то и дело мелькала среди его людей или появлялась в одиночку, на кромке леса. Лицо ее было прикрыто платком, но все равно Карл с первого взгляда понял, что эта женщина прекраснее всех, кем он когда-либо обладал, и сладкие фантазии не давали ему покоя. Королевский сын не привык, чтобы женщина отказывалась разделить с ним ложе или вот так ускользала, поэтому ее поиски превратились для него в навязчивую идею. Он даже начал видеть ее в снах, прелестница шептала ему неразборчивые слова, но прежде, чем он успевал к ней прикоснуться, женщина исчезала, а толстяк просыпался весь в поту.

Карл расспрашивал о ней, но горожане помалкивали. Никто не знал, кто она такая, а свидетели ее появлений боялись говорить. Дело попахивало колдовством, и слуги просили Карла помолиться и навсегда позабыть о женщине в черном. А еще это походило на неприятельскую ловушку. Сервы шептались, что королева Ришильда, супруга короля Карла, вступает в сношения с опасными языческими демонами. Все это были слухи, о таком рассказывают в тавернах ближе к полуночи, и никто в здравом рассудке не стал бы доверять хмельным побасенкам.

Это лицо, эти светлые локоны, выбивавшиеся из-под платка, влекли его с загадочной, зловещей силой. «Скорее всего, это какая-нибудь молодая вдовушка, которая никак не может решиться», – рассуждал Карл.

Узрев ее на краю леса, принц затрепетал. На рассвете они отправляются навстречу неприятелю, а потом он возвращается в Ахен. Ни о чем больше не раздумывая, Карл бросился за женщиной. Идти по неровной земле ему было неудобно, к тому же Карл, как и каждый вечер, был сильно навеселе.

В лесу по земле стелился легкий туман, лунный свет ложился пятнами – деревья уже почти облетели. Неуловимая красавица оставалась в поле зрения Карла, но по-прежнему была далеко. Она водила сластолюбца до тех пор, пока он не остановился сам, окончательно заплутав и тяжело отдуваясь.

– Это здесь, – призывно прошептала она.

– Ты где? – просипел он, обливаясь потом. – Покажись!

Карл наконец увидел женщину в центре поляны, фигуру ее омывал лунный свет. Образ ее переменился. Чувственная улыбка исчезла с полускрытого лица, в лесу стояла мертвая тишина.

– Кто ты?

Женщина скинула платок. От ее ледяной красоты Карлу стало жутко.

– Я охотница. Я та, кто молится забытым богам.

Она без тени улыбки показала ему острый серебряный наконечник. Карл был мужчина, раза в три массивнее лесной охотницы, но суеверный страх сковал его по рукам и ногам.

– Помоги, Иисусе!

Услышав святое имя, демоническое создание не бросилось наутек, как обычно рассказывали церковники, – женщина в три прыжка оказалась рядом с ним и ткнула в шею серебряным наконечником, из которого сочилась темная жидкость. По венам Карла пробежал огонь, голова закружилась.