Хотя поначалу горожане противились затее епископа, новая базилика Санта-Крус символизировала будущее. Когда в Барселоне переставали чеканить монету, строительные леса пустели одновременно с рынком. В каждом кирпиче, в каждом камне бился пульс Барселоны, и в недобрый час стены собора служили прибежищем для всех, как было в день битвы при Осоне. С начала строительства прошло четырнадцать лет, собор еще не был освящен, но он уже являлся средоточием религиозной жизни барселонцев, хотя и мосарабский ритуал до сих пор держался крепко.

А потом они вошли в епископский зал с его мягким светом, падающим сквозь узкие окна. По залу расхаживали каноники и диаконы, негромко переговариваясь между собой. Сам Фродоин в задумчивости стоял за мраморной кафедрой, отгороженной от зала стеночкой. Епископу было тридцать девять лет, и Изембарду он напомнил государя, придавленного грузом забот. Рядом с ним стояли верные Жорди и Сервусдеи – старику уже перевалило за семьдесят и долгое путешествие из Понтиона отняло у него много сил.

Возвращение в Барселону заставило Изембарда воочию лицезреть течение лет. Элизия верно сказала: они стареют. Еще теплились угольки надежды, которая вела их в Коронованный город, но наивность покинула их где-то на пути.

Фродоин был рад увидеть капитана королевской scara. Курчавые волосы прелата окрасились серым, взгляд сделался глубже, темнее и мудрее. Он встречался с Изембардом год назад, на другой ассамблее в Аттиньи, где снова обличал самоуправство Тирса и особенно Байо – последний сам себя объявил епископом Таррасы, назначал новых священников и присваивал епархиальные земли. В тот раз Фродоин добился своего. Он получил право покарать самозванца – если нужно, то и с применением силы, но проблему невозможно было решить без поддержки маркграфа.

Новая встреча с Изембардом и его заставила задуматься о пролетевшем времени. Рыцарь поцеловал епископское кольцо, а Фродоин сам шагнул ему навстречу и обнял.

– Я не привел своих солдат. Бозон и Бернат из Готии оказались хитрее.

Глаза епископа сверкнули.

– Но ты прибыл в качестве missus dominicus. Ты не подчиняешься маркграфу.

– Полагаю, именно этого вы и хотели, Фродоин. Я прибыл сюда без епископа Бургского.

– Престарелый Вольфадус вряд ли бы согласился покинуть свой дворец. – Фродоин коротко хохотнул. – Он давно жалуется на нездоровье. Ничего другого я и не ожидал.

– Король может осердиться, – заметил прозорливый Сервусдеи. – Отсутствие Вольфадуса ему не понравится.

– Когда он узнает, будет уже поздно. Он думает только об императорской диадеме.

Из глубины зала появилась Года, как всегда одетая в черное. Возраст ее подходил к пятидесяти, коса под платком поседела. В отличие от придворных дам она не скрывала приметы времени. Годы ее зрелой прелести миновали, но ореол таинственности окружал ее, как и прежде. Вдова Нантигиса, изгнанная из города Дрого де Борром, возродилась к жизни и стала самой влиятельной женщиной в Барселоне, на нее молились десятки семей, которые она вытащила из нищеты.

– Моя госпожа! – любезно приветствовал ее Изембард. Элизия на прощание открыла ему кое-что интересное. – Говорят, ваша дочь Арженсия помолвлена…

– С Эрмемиром, сыном рыбака. То, что тебе сказала Элизия, – правда.

Наступила неловкая пауза. Никто в Барселоне не мог понять, как это благородная Года примирилась с таким постыдным, неравным союзом для своей дочери. Изембард посмотрел на епископа, но тот в ответ лишь насупил брови. Года не открывала своих помыслов даже ему.

– Я знаю, Изембард, тебе этого не понять, но причины у меня имеются.

Фродоин повелел каноникам выйти из зала, чтобы никто не мог слышать их разговор. Он пристально посмотрел на капитана scara и заговорил без обиняков, экономя время:

– Мы вызвали тебя не для осмотра границы, ты и так все знаешь.

– Этого я и опасался, – ответил рыцарь и покосился на молчаливого Сервусдеи.

– Ты здесь для того, чтобы создать войско.

Изембард вскинул брови. Фродоину, как и прежде, было мало полномочий духовного лица.

– Епископ, это дело Берната из Готии.

– Но это необходимо, чтобы новые графства продолжали жить! Теперь, когда нам удалось заселить пустые земли, нам нужно выстроить защитную линию по берегам Льобрегата и Сегре. Я рассчитываю на помощь графов Гифре Уржельского, Миро и Рамона Второго, графа Пальярса и Рибагорсы, но нам нужен человек, способный организовать оборону. И этот человек ты, единственный капитан-гот в королевской scara. А подходящий момент – это сейчас, когда король и его советники далеко.

– Проблема состоит в нехватке солдат, – пояснил Ориоль. – Каждую весну наборы маркграфа лишают нас мужчин: их уводят воевать в Аквитанию за сына нашего короля. Помимо наемников Дрого, в Марке остаются лишь неопытные юноши да старики.

Изембард понимал, насколько опасно и безрадостно такое положение, но он давно не был чувствительным юнцом, учившимся выживать у старых лесовиков. В элитном королевском отряде он получил представление о военной стратегии и, что особенно важно, о дисциплине.

– Для начала я хочу пройти вдоль линии укреплений на берегу Льобрегата. Я не ослушаюсь своего господина и не нанесу оскорбления маркграфу без веских причин. Последствия могут оказаться слишком серьезны.

Фродоин недовольно поморщился. Он не привык выслушивать возражения. Изембард прибыл как официальный посланник короля и епископу Барселонскому не подчинялся. И с этим приходилось считаться.

– Хорошо, только будь осторожен. – И Фродоин предоставил слово Жорди, который до сих пор не проронил ни звука.

– Несколько дней тому назад в город пришел мальчик. Его семья пасет скот возле башни Бенвьюр. Год назад его родителей убили. Сейчас мальчик в больнице, мы надеемся, он выживет, но семеро его братьев и сестер умирают от голода. В тех безлюдных землях таких семей множество.

– Изембард, обойди долины и горы и доложи обо всем королю! – воскликнула Года со слезами на глазах. Последнее десятилетие научило ее, что для защиты всегда требуется нечто большее, чем возлияния в честь Матери. – Перевозчики соли страдают от грабежей Дрого де Борра и сарацинских разбойников. Нестабильность на границе – источник обогащения для Дрого. И наша беда. Мы не можем дожидаться помощи от графа Берната!

Изембард понял, что это правда. Господь направлял его на тот же путь, которым когда-то шел его отец.

Фродоин закончил молиться и поднялся со старинной плиты – в новом соборе она тоже занимала центральное место у подножия алтаря. По главному нефу к нему шел Сервусдеи – старик опирался на плечо мальчика – двенадцатилетнего пастушка, которого выходили лекари-монахи. Епископ приветливо улыбнулся. Престарелый недужный монах, ослабевший после путешествия в Понтион, был благодарен мальчику за помощь и не умолкая рассказывал ему про собор и его духовное значение, как будто паренек мог хоть что-то понять.