На мгновение захотелось сделать усилие и проснуться, но вследующий миг уже царственно улыбнулся, шагнул в кабинет. Это всего лишь вещи,пусть даже сверхмузейные. Главное здесь — он, Константин Крылов.

Справа от двери президентского кабинета сидел неподвижномолодцеватый подтянутый офицер с бесцветным лицом. На коленях он держал черныйкейс, сидел неподвижно, глаза устремлены перед собой в противоположную стену.

У самой двери стоял крупный мужчина в добротном штатскомкостюме. Саблин сказал резко:

— Вы знаете, кто я. Вы знаете, что президентом избранвот этот человек… Отныне вся власть в его руках. Армия и все силовые структурыуже выразили ему полную поддержку. Личная охрана президента… предыдущегопрезидента!.. сложила оружие.

Мужчина кивнул и отступил от двери. Сердце Крылова стучалотак сильно, что в ушах шумела кровь, а голос Саблина иногда звучалпо-комариному тонко.

За дверью распахнулся еще один зал. От варварской роскошизарябило в глазах. Золото на стенах, на потолке, полу, все кресла и столыотделаны золотом, желтые полосы металла идут по карнизу, расходятся по стенам…

Но главным в этом зале был стол, пугающе огромный, тожеотделанный как для негритянского вождя. По ту сторону сидел в кресле грузныймужчина с нездоровым лицом, а по эту сторону застыли двое чиновников:угодливые, льстивые, мерзкие.

Саблин отдал честь, отрапортовал:

— Господин президент! Настала настоятельнаянеобходимость срочно передать ядерный чемоданчик… с остальнымиполномочиями — новому президенту!

Президент тупо смотрел на Саблина, взгляд был тяжелым, такимбы ломать вековые дубы. Саблин побледнел, по лбу начал струиться пот. Президентзамедленным движением снял трубку телефона, поднес к уху. Крылову показалось,что через минуту молчания президент подует в мембрану, но тот так же замедленноопустил ее на рычажки.

Взгляд его не выражал ничего хорошего. Саблин началвздрагивать, нос заострился, как у покойника.

Крылов подошел к столу, чиновник смотрел на него с угрюмойвраждебностью.

— Встать! — велел Крылов. — Быстро, твари…Если вон тот скот перепил сегодня, помогите ему встать. Возможно, вас нерасстреляем…

Он говорил свирепо, голос дрожал от ярости. Он самчувствовал, как эта ненаигранная, а самая доподлинная ярость поднимается,крепнет, раздувает его, как рыбу-ежа.

Чиновники вскочили разом. К президенту приблизиться непосмели, тот поднялся сам, огромный, грузный, с тремя десятками килограммовдурного жира, отекший от беспробудного пьянства, со следами всех мыслимых инемыслимых пороков на лице, в глазах, в движениях.

— Это нарушение… — прохрипел он.

Саблин открыл и закрыл рот, умоляюще смотрел на Крылова.

— Не больше, — ответил Крылов жестко, — чемнарушили вы, когда… И не надо эту лапшу на уши о легитимности!.. Зовите этого счемоданчиком.

Саблин едва слышно перевел дыхание. Чиновники отошли ивстали у стены. Президент колебался несколько мгновений, похоже, еще не осозналслучившееся, наконец его пальцы сделали слабое движение одному из чиновников.

Тот хотел было к двери, Саблин остановил жестом, самвыглянул, сказал дежурному офицеру:

— Президент вызывает.

Процедура передачи ядерного чемоданчика вместе с офицером,что его таскает, заняла пару минут. Офицер коротко сообщил, что готовпредоставить новому президенту всю информацию о ядерном потенциале России.

— Теперь — Скифии, — поправил Крылов. —Да, сегодня расскажешь. До вечера, полагаю, ядерной войны не будет.

Вытянутое, как у коня, лицо офицера стало еще длиннее.Крылов с раскаянием подумал, что в Кремле, да еще с ядерным чемоданчиком вруках, шутки вряд ли понимают.

В кабинет вбежал, стараясь не бежать, запыхавшийся господинв строгом костюме. С ходу выпалил:

— Господин президент! Господин президент! Иностранныйсамолет нарушил нашу границу!..

Он ударился о невидимую стену. На него посмотрели, как намарсианина. Крылов видел, как на лице господина сменилась гамма чувств.

— Самолет… — проговорил он беспомощно, взгляд егоупал на прежнего президента. Потом на Крылова, снова на президента: — Нашизапрашивают… как реагировать…

Президент раскрыл было рот, Крылов уже видел, как за этимнизким лобиком орангутанга мохнатые пальцы медленно перебирают карточки сготовыми ответами, начиная от «ничего не случилось» до «послать ноту протеста»,сам сказал неожиданно для себя:

— А вы не знаете?.. Сбить на фиг!

Президент откачнулся, как огромный могучий дуб под натискомурагана, ноги подкосились, он почти упал в кресло. Глаза выпучились, как урака. Господин в строгом костюме пролепетал:

— Но пассажирский… Потерял ориентировку…

Даже Саблин отшатнулся, брови взлетели на середину лба.Крылов сказал зло, с нажимом:

— Пусть не теряет. Какие-то еще вопросы?

Господин в строгом костюме пристально посмотрел на Крылова.Тому казалось, что он готов возразить, уже набрал в грудь воздуха… но внезапногубы дрогнули в сдержанной улыбке:

— Слушаюсь, господин президент!

Крылову показалось, что госсекретарь проглотил слово«наконец-то», но тот смолчал и поклонился. Уже то, что он послушался человека,который еще не вступил в президентство, кое о чем говорит.

Президент начал подниматься из кресла. Это походило, какесли бы поднималась межконтинентальная ракета шестидесятых. Та, массивная,нелепая, чудовищная в своей разрушительной мощи. Он оказался еще выше, чемКрылов ожидал, настоящий волжский утес, поросший мхом, несокрушимый.

Крылов невольно отступил, стараясь, чтобы это выгляделожестом вежливости: он-де дал дорогу.

Президент взглянул из-под нависших бровей, это было какбудто в Крылова ударили из двух боевых лазеров. Впечатление усиливалосьмассивными нависшими надбровными дугами, похожими на гранитные выступы. Там, вглубине прятались острые глаза, а за ними когда-то был мозг, не острый, немудрый, но видящий людей насквозь…

Крылов видел, что президенту очень не понравилось то, что онв нем увидел. Медленно повернул голову, словно орудийную башню на линкоре,взгляд с недоверием скользнул по остальным… скифам.

— Хорошо, — произнес он с высокомериемвельможи. — Оставляю вам эти апартаменты… и все, что в них есть. Желаю,чтобы ваш срок правления был таким же плодотворным, как и мой.

Он протянул руку, Крылов передернулся от мысли, что этотпрестарелый слюнявый монстр возжелает облобызать его троекратным поцелуем, рукаего инстинктивно дернулась вверх, не то отдал честь, не то вскинул в пионерскомприветствии, сам не понял, что получилось, но скорее всего это и будет признаноприветствием скифов.