Их последняя встреча состоялась в сентябре 1408 г. на реке Угре, которая служила границей между ними. Простояв несколько дней друг напротив друга на разных берегах реки, они заключили мирный договор, по которому границы их земель остались такими, какими они были на тот момент. Позднее Витовт не предпринимал никаких серьезных действий против Пскова и даже Новгорода. Благодаря этой войне Москва не пустила Витовта в Восточную и Северную Русь. Эта война имела и другие последствия. Многие видные литовцы и русские по той или иной причине были недовольны Витовтом, уехали из Литвы и перешли на сторону Москвы. Особенно много было людей из земель вблизи южных районов Черниговского княжества. Среди них в 1408 г. оказался брат короля Польши – князь Свидригайло Ольгердович. Заявляя свои права на Литву, он не желал подчиняться Витовту. Василий был готов радушно принять изгнанника и дал Свидригайле несколько небольших городов во владение. Такая щедрость к чужаку не понравилась русским боярам, и позднее они возмущались, когда вместо того, чтобы защищать Москву от Едигея, Свидригайло подло бежал вместе со своими многочисленными приближенными, совершая по дороге грабежи.

Необычна была судьба Юрия – последнего князя Смоленска. Он не остался надолго в Новгороде, и, когда в отношениях между Василием и Витовтом наступил переломный момент, он во второй раз появился в Москве вместе с князем Семеном Вяземским. Василий дал Юрию во владение Торжок. Теперь необузданный нрав этого человека довел его до гнусного преступления. В нем вспыхнула страсть к жене князя Семена. Столкнувшись с сильным сопротивлением с ее стороны, он попытался применить насилие, а когда она начала защищаться острым оружием, он убил ее. В тот же день он убил и ее мужа. Какими бы жестокими ни были те времена или какую бы свободу действий ни позволяли себе князья, такое пренебрежение человеческими и христианскими законами вызвало у всех негодование и ярость. То ли Юрий был изгнан Василием, то ли сам поспешил убраться из Торжка, но он бежал в Орду; однако, не найдя для себя убежища ни там, ни в каком-либо другом месте, он несколько месяцев скитался, больной и павший духом, пока наконец не нашел приют у настоятеля по имени Петр, в монастыре которого его жизнь вскоре и закончилась.

Беспорядки и убийства в Орде побудили великого князя Московского задуматься о полной независимости. Он вручил монголам скромные подарки и под предлогом бедности государства почти перестал платить дань. Он не приезжал в Орду ни при хане Кутлуге, ни во время правления Шадибека, которое продлилось восемь лет. В своей борьбе с Витовтом он получал от хана в качестве поддержки небольшие воинские отряды, и это все. Когда Шадибека свергли, Василий не только не нанес визит новому хану, но и проявил благосклонность к некоторым своим врагам – двум сыновьям Тохтамыша, разумеется, для того, чтобы поддержать гражданскую войну и волнения среди монголов.

Эта четкая и вполне определенная политика была связана со сменой советников в Москве. Старые бояре – советники и соратники князя Дмитрия – либо умерли, либо утратили влияние. Василия окружали более молодые помощники – люди, сформировавшиеся под впечатлением и наполненные славой сражения на Куликовом поле. Им было стыдно подчиняться монголам, которых они презирали. Во главе группы таких людей стоял фаворит Василия по имени Иван – сын Федора Кошки.

Ханы Золотой Орды в это время и не думали уступать власть над Русью. Во все времена они проявляли свою власть, и к этому их побуждали князья Твери, Рязани и Суздаля, которые продолжали ездить в Сарай за ярлыками на княжение. Едигей помог Василию в борьбе с Витовтом; он даже разжигал вражду между этими двумя князьями, чтобы ослабить их, но в конечном счете они заключили мир, и теперь он принял решение показать, что Москва на самом деле подчиняется Орде. Но и русские, и монголы помнили Куликово поле и знали, что война между Москвой и Ордой будет очень серьезной, вот почему в Сарае было принято решение прибегнуть к осторожной и коварной политике.

Едигей прекрасно знал, что Москва, памятуя о вероломстве Тохтамыша, имеет в Сарае хорошо оплачиваемых агентов, которые немедленно передадут ей информацию, если будет сделан какой-либо явный шаг к вторжению. Он также знал, что вражда между Василием и Витовтом не угасла, и поэтому отправил в Москву посла с сообщением о том, что Булат-хан готовится наказать Витовта за ущерб, причиненный Москве. Он попросил только, чтобы Василий послал в Сарай одного из своих братьев или какого-нибудь видного боярина с выражением повиновения хану. Уступив этому требованию, Василий послал боярина по имени Юрий, который встретил Едигея, идущего быстрым маршем на Москву. Боярин был схвачен и посажен под строгую охрану, так что ни слова о приближающемся войске не дошло до Василия.

Это произошло поздней осенью 1408 г. Монголы приближались к Москве, когда великий князь узнал, что происходит. Так как было уже поздно выступать против агрессора, Василий отвез своих детей и княгиню на север за Волгу в безопасное место. Оборонять столицу он оставил Владимира, двоюродного брата своего отца, и своих братьев – Андрея и Петра. Чтобы затруднить осаду, все дома за стенами города были сожжены. Первого декабря стала уже видна монгольская армия. Видя успех своей военной хитрости, Едигей грабил, жег и разорял земли направо и налево. Переяславль, Ростов, Дмитров, Нижний Новгород и Городец были взяты. Монголы рыскали по Руси, как волки зимой, и хватали все, что попадало им на глаза, включая людей, которых они гнали, стегая, как собак, в свой лагерь. Панический ужас снова охватил Русь. Тридцать тысяч монголов были посланы, чтобы выследить великого князя, но они не могли его найти.

Тем временем старый герой Куликовской битвы – двоюродный брат Дмитрия Владимир оборонял Москву. Ее стены были крепкими, и на них были установлены старые и новые виды оружия. Защитников было много; лишь голод мог сломить их сопротивление. Едигей послал гонца к тверскому князю Ивану – сыну того Михаила, который так долго боролся с Москвой, и приказал ему прийти с войском, пушками и стенобитными машинами. Но этот тверской князь не хотел служить врагу Руси; он выступил во главе войска – не слишком многочисленного – и шел очень медленно. Он достиг Клина, захворал, как утверждал, и возвратился домой, не имея сил идти дальше. Едигей призвал Москву сдаться, заявив, что готов стоять под стенами города всю зиму до тех пор, пока город его не примет. Но внезапно от хана Булата прискакал гонец с настоятельной просьбой немедленно приехать. Булат едва избежал свержения со своего трона соперником. Было очевидно, что в Сарае осталось совсем мало воинов – не было достаточно войска, чтобы защитить его. А тем временем монголы узнали, что Василий идет из Костромы с большой армией.

В такой ситуации Едигей сообразил, что можно что-то выиграть. Он объявил, что за три тысячи рублей снимет осаду и покинет Москву. Никто не знал о положении дел, и деньги были ему доставлены. Едигей поспешил домой помогать Булату усидеть на троне. За ним следовал огромный обоз с награбленным добром и пленными. Этот набег причинил огромный ущерб Руси. От Дона до Белого озера и Галича за Волгой страна была разорена.

Теперь Едигей послал Василию письмо, в котором он перечислял многочисленные прегрешения этого князя перед его владыкой: оскорбления ханских послов и купцов; князь не приезжал в Орду и не отсылал в нее своих родственников или бояр. «В иные времена твои люди были хорошо расположены к нам. Не слушай своих юнцов, и ты не погубишь себя своим высокомерием. Когда на тебя нападали литовские или русские князья, ты не медлил просить помощи у нас и не давал нам покоя, пока мы не посылали тебе ее. Ты говоришь, что твои земли истощены, что ты не можешь получить с них дань. Это ложь. Мы узнали, что с двух плугов ты получаешь один рубль; что ты делаешь с деньгами? Живи по-старому, и тебе не будет урона; будь верен».