чтобы превратить Нила в заметную величину на фоне галактической преступности? Позволит ли сила темной стороны преодолеть то досадное ограничение, которое терзало юношу весь этот вечер — невозможность быть с любимой женщиной, и помогать простым разумным?

Нил рассмотрел эту мысль со всех сторон, и, к своему удивлению, не нашел веских аргументов против. В свете его размышлений, джедайское неприятие ситхов показалось ему негибкой, изжившей себя догмой. В конце концов, если есть падшие джедаи, почему бы не быть какому-нибудь вознесенному ситху, использующему темную сторону во благо? В ее изначальную порочность Нилу верилось все меньше.

Да, в его сверхъестественном восприятии она ощущалась чем-то сродни гнилому болоту, полному разлагающихся трупов, но это ощущение можно было взять под контроль. Повреждений тела юноша мог избежать, пользуясь темными техниками с оглядкой, и купируя их последствия Исцелением Силой. Возможное недовольство джедаев волновало его все меньше, в свете намерения Нила покинуть орден. Скверный имидж ситхов в народе и вовсе не виделся ему проблемой — достаточно было не размахивать направо и налево красным световым мечом, и не шарашить случайных разумных Молниями Силы, чтобы Нила приняли за джедая, или члена какой-либо другой светлой секты. Лишь одно виделось юноше камнем преткновения — мнение Луминары, но, поразмыслив, он решил, что любимая наставница поняла бы его логику, а то и присоединилась бы к нему.

С другой стороны, плюсов использование темной стороны несло множество. Действуя без оглядки на орден, Нил смог бы выкорчевать те сорняки преступности, вырезать те гниющие язвы несправедливости, что в изобилии встретил в своих путешествиях по галактике. К примеру, он мог бы заняться хаттскими картелями. Пафосная фразочка «мафия бессмертна» всегда казалась ему пустой бравадой, и он был бы не прочь показать местной мафии разумных слизней, как их криминальные империи могут рушиться, словно карточные домики, от точно рассчитанных ударов в уязвимые точки. К зайгеррианским работорговцам он тоже мог бы найти подход — изменение столь порочного сообщества могло стать интересной задачей, особенно без ограничений в средствах. Ведь благая цель может оправдать почти любые средства, верно?

Нил поймал себя на мысли, что больше не ищет доводы за или против использования темной стороны, но строит планы ее применения. Он понял, что почти решил для себя все. В последней попытке поиграть в адвоката дьявола, Нил поискал хоть какой-то аргумент не обращаться к учению ситхов. Таковой нашелся — давние слова Ки-Ади-Мунди о том, что светлые чувства со временем тускнеют, и каждый ситх неминуемо обращается к тьме в своей душе, не желая расставаться с силой. Этот довод показался юноше чушью — его любовь к Луминаре просто не могла потускнеть. Это чувство, сильнейшее из возможных, уже долго наполняло его силой, пусть и фигурально; Нил не видел ничего плохого в том, чтобы эта сила стала реальным могуществом.

Потратив еще пару минут на раздумья, юноша принял окончательное решение, и уселся на пол, погрузившись в необычнейшую из медитаций. Вместо успокоения эмоций, или концентрации на некоей задаче, он раз за разом мысленно повторял шесть простых строк, сосредоточившись на их сути:

— Покой — ложь, есть лишь страсть.

— Со страстью, я обретаю силу.

— С силой, я обретаю власть.

— С властью, я обретаю победу.

— Побеждая, я разбиваю свои оковы.

— Великая Сила освободит меня.

Эпизод XXXIV: Возвращение ясности

Встав на ноги, Нил Коррин с наслаждением потянулся. Шальная улыбка плясала на его губах, а глаза блестели воодушевлением. Юношу переполняла едва сдерживаемая сила, бурлящая, словно водопад, и бьющая в голову не хуже игристого вина. Ему хотелось петь, плясать, и радоваться каждой мелочи — отдача от техники подпитки эмоциями оказалась много больше, чем он ожидал. План Нила увенчался полным успехом, расширив его возможности на несколько порядков, не меньше.

Медитация с подстройкой под ситховскую технику заняла неожиданно много времени. Дело было не в ее сложности — юноше достаточно было отбросить всю джедайскую чушь, все вызубренные в храме догматы о самоконтроле, и принять свои эмоции, как должное, чтобы получить их силу. Трудностью стало ощущение темной стороны как чего-то омерзительного, раковой опухолью разрастающегося внутри Нила. Ему удалось подавить эту ненужную брезгливость — способом, похожим на то, как он приглушал связь с Силой. Но в этот раз, подавление сверхъестественного восприятия заняло целую уйму времени.

Это несильно омрачило радость юноши. Решив опробовать новые возможности, он лёгким усилием воли оторвал кровать от пола, с мясом вырвав ее из пласталевых креплений. Вернув мебель на место, он в несколько усилий починил сломанное силовой ковкой, сделав болты и заклёпки, удерживающие ножки кровати, чуть ли не прочнее, чем раньше. Некоторое время, Нил двигал по воздуху себя, радостно смеясь привету из детства — полузабытому ощущению полета во сне.

Последнее усилие вызвало в его теле щекочущий зуд — словно все кровеносные сосуды вдруг начали нестерпимо чесаться. Проверив свое состояние, Нил был неприятно удивлен. Его жизненные течения пришли в полный беспорядок, выглядя перепутанным пучком изорванных проводов, или ворохом обрезков колючей проволоки. Юноша тут же уселся на пол, и начал целительную медитацию — уродовать себя темными техниками он все ещё не хотел. Успокоить разнобойные пульсации Силы в своем теле ему удалось только через четверть часа — недолгое использование подпитки эмоциями оставило за собой большой и запутанный ком последствий. Эта мелкая неприятность мало огорчила Нила: ощущение всемогущества и непобедимости, подаренное темной стороной, кружило голову и пьянило. Сейчас, любые трудности казались ему мелкими, а препятствия — преодолимыми.

В этом состоянии, его и нашла Луминара. Дверь каюты открылась, явив глазами юноши встревоженную джедайку; взгляд ее синих глаз полнился тревогой, темно-зелёные брови напряжённо хмурились, а лоб пошел складками волнения.

— Что у тебя стряслось, Нил? — быстро спросила она. — Из твоей каюты ощущалось нечто странное. Я пришла, как только смогла остановить корабль… — она осеклась, с неверием глядя на юношу, который медленно вставал на ноги.

Подойдя к ней, Нил привлек мириаланку к себе, и нежно поцеловал в губы.

— Моя любимая, единственная, ненаглядная Луми, — ласково произнес он. — Как же я рад, что ты со мной. Что мы вместе.

Та никак не ответила — ее лицо оставалось полностью неподвижным, застыв маской растерянности. Юношу на мгновение кольнуло недовольство: почему его женщина не отвечает на ласки и комплименты? Неужто он в чем-то нехорош для нее? Нил усилием воли отодвинул раздраженные мысли в сторону. Возможно, им с любимой наставницей