class="p1">Встав с кресла, он поцеловал Луминару на прощание, и отправился к себе. Уединившись, он поначалу задумал помедитировать, и уселся на пол, скрестив ноги. Долго он не просидел — так и не сумев успокоить мысли, юноша встал на ноги, и некоторое время слонялся их угла в угол. Брожения по каюте помогли не больше медитации, и Нил с размаху брякнулся на постель, где и развалился, отрешенно пялясь в потолок.

Мысли теснились в разуме юноши ничуть не хуже, чем в день его осознания своей не-джедайской привязанности к Луминаре. Отчасти, именно это понимание натолкнуло его на сегодняшние раздумья.

Четыре года назад, он твердо решил наслаждаться жизнью, познавать огромный и прекрасный мир вокруг, и не волноваться о всяких ненужных мелочах. Все это время он действовал, ведомый своим моральным компасом, своим пониманием джедайской философии, которую во многом одобрял, и, разумеется, кодексом и уставом ордена.

Именно конфликт последнего с желаниями Нила натолкнул его на мысль, что он не просто отбросил ненужные сомнения, но плыл по течению, отдав свою жизнь в руки других разумных. Обучаясь в храме, он вверил себя его преподавателям и правилам, его миссии и кредо. Полюбив Луминару, и узнав о ее взаимности, он с головой погрузился в их обоюдные чувства. Мотаясь по галактике на заданиях совета, он без раздумий отдавал ему, и своей любимой наставнице, руководящую роль. Ни разу за эти четыре года, Нил не задумался, чего же хочет он сам.

Юноша не был в восторге от болезненных ранений, которые регулярно получал в попытках отловить очередного злодея; не радовал его и стандартный джедайский профессиональный риск, риск для жизни. Но вместе с тем, его работа — адски трудная, опасная, и порой скучная, — была мечтой адреналинового наркомана, возможностью повидать галактику, и, что самое главное, нужным и полезным делом. Чувство причастности к нему, знание о том, что каждая успешно выполненная им миссия спасает жизни разумных, с лихвой перевешивало все минусы. То, что Нилу в скором времени придется бросить благородное дело охраны порядка из-за любви, чувства несомненно светлого и чистого, казалось ему несправедливым.

С другой стороны, ему порядком надоело скрывать свои отношения с Луминарой. То, что он не может прилюдно обнять и поцеловать любимую, поначалу казалось ему мелочью, но со временем начало его раздражать. Возможность открыто жить с дорогой его сердцу женщиной наполняла его радостным воодушевлением; ее разговоры о браке и детях и вовсе вызывали у него мечтательную улыбку. Земные воспоминания Нила четко и ясно говорили: женитьба и рождение ребенка вовсе не означают некую потерю свободы — скорее, переход жизни в новое качество, с новыми трудностями и радостями.

Нил не видел ничего плохого в мирной жизни и созидательном труде. Занятия механикой, начавшиеся из отвлеченного интереса, понемногу переросли в любимое хобби, и, как он подозревал, вполне могли стать любимой работой. Также, прекратив постоянно бороздить просторы галактики, он нашел бы свободное время на собственные маленькие проекты, идеи для которых поневоле бродили в его голове.

Об одном лишь Нил искренне жалел — о невозможности сохранить все то, что имеет. Невозможности продолжать интересную и нужную работу, не разрывая отношения с любимой женщиной. Невозможности быть со своей любовью, не покидая ряды всегалактических стражей порядка. Это сожаление, поначалу тихое, словно комариный звон, понемногу переросло в скрежетание напильника по нервам юноши, все больше усиливаясь с его раздумьями. В конце концов, Нил раздраженно вскочил с кровати, и сбросил халат, намеренный отправиться в душ — смыть пот рабочего дня, а заодно, и ненужные брожения ума.

От резкого движения, из внутреннего кармана брошенной на пол одежды вывалился сложенный прямоугольник флимсипласта — сворованные Нилом записи культиста с Регус-Па. Скептически скривившись, юноша поднял листок, чтобы убрать его в стол, но остановился, так и не двинувшись с места. Его неожиданно посетила идея, что проникновение в зловещие тайны коварных ситхов может стать неплохим отвлечением от всех его моральных дилемм. Весело ухмыльнувшись этой мысли, он развернул бумажку, и вчитался в написанные от руки строчки.

Флимсипласт не нес на себе длинного и подробного текста — всего шесть кратких строк. Третья из них немедленно напомнила Нилу давний разговор с голограммой Джуна Сероса; происхождение текста и вовсе изгоняло последние сомнения о его сути. В руки юноши попал кодекс ситхов. Суть учения, которое Нил, как и вся галактика, уже привык считать чистым и незамутненным злом.

В самом тексте, к удивлению юноши, не обнаружилось ничего ужасного. Простые и понятные, много проще полного скрытых смыслов джедайского кодекса, строки кодекса ситхов были скорее доходчивым руководством к действию, чем сводом правил. Руководством, которое, по мнению Нила, не несло совершенно никакой моральной окраски.

Он поневоле задумался над их сутью, и удивился, насколько точно они резонировали с его недавними мыслями. Правила, ограничивающие жизнь разумных, будь то законы, уставы всяческих организаций, и даже общепринятая мораль, были незыблемыми оковами лишь для простого народа. Знания о темной стороне запрещены для джедаев, но мастера могут ознакомиться с ними, на свой страх и риск. Любой гражданин Республики пойдет под суд за грабеж, но сенаторы, ворующие из госбюджета астрономические суммы, постоянно выходят сухими из воды. Постельные предпочтения, за которые простого работягу заклеймили бы психом, извращенцем, и преступником, для правителя звездной системы будут не более чем «безобидными странностями». Сила в разных ее формах — богатства, власти, и даже грубой физической, — неизменно преодолевала ограничения, незыблемые для тех, у кого силы не имелось.

Нил и сам обладал преимуществом перед простыми разумными — сродством с Силой. Но, в сообществе обладателей сверхспособностей, в ордене джедаев, он был лишь одним из многих, причем, многих низкоранговых и не особо сильных. Те невеликие возможности, которыми он обладал, не могли заставить совет прислушаться к нему, и не побудили бы великого магистра джедаев сделать исключение из устава для малоизвестного падавана. Даже посети Нила бредовая мысль бороться с преступностью в одиночку, он не смог бы осуществить и ее: без поддержки ордена, информационной, технической, и силовой, джедай-недоучка значил чуть больше, чем ничего.

Юноша невольно вспомнил ситха-вигиланта с Регус-Па, и рассмеялся, но его смех умер в зародыше, едва покинув губы. Нила заняла необычная, но крайне стойкая мысль. Слабак и недоучка, уступавший в фехтовании и техниках Силы как Луминаре, так и Нилу, едва не победил их обоих благодаря темной стороне. Что будет, если совместить знания и умения Нила с тем могуществом, которое показал неизвестный защитник шахтеров? Даст ли сложение этих двух достаточно,