converting the Jewes.

Подстрочник:

Е. Вослед ему бросает девка яйца:

Облобызал – и все, с тем и ушел.

F. Взмолился он, греби скорее прочь.

Замолит грех он, обратив евреев.

Здесь усматриваются две аллюзии:

1. Из стихотворных посланий (Бомонт, Джонсон, Донн, Шекспир) известно, что брак Ратленда был платонический, и Бен в двустишии намекает, что граф, кроме поцелуев, вряд ли чем еще мог потешить красотку.

В «Элегии» Бомонта, сочиненной на смерть графини Елизаветы Ратленд, урожденной Сидни, читаем:

…and the chief

Blessing of women, marriage, was to thee

Nought but a sacrament of misery;

For whom thou hadst, if we may trust to fame,

Could nothing change about thee but thy name;

…

In all things else thou rather led’st a life

Like a betrothed virgin than a wife. [295]

Подстрочный перевод:

…самое большое

Счастье женщины – замужество –

Было только таинство страданья:

Муж твой, коли слухам доверять,

Лишь только имя изменил в тебе.

….

Во всем, во всем вела ты жизнь скорее

Помолвленной девицы, чем жены.

2. На титульном листе в стихах Джонсона имеется еще один намек. Кориэт обещает искупить грех соблюдения целомудрия в борделе тем, что обратит в христианство евреев. Но Кориэт для нас – Ратленд-Шекспир. Так нет ли где в биографии или творчестве Шекспира исполнения этого зарока? А ведь есть.

В «Венецианском купце», написанном по возвращении из странствий, автор обращает в христианство злосчастного Шейлока и его красавицу дочь Джесику. Пьеса была заявлена в Реестр печатников 17 июля 1598 года. Написана могла быть не ранее 1596 года и не позднее лета 1598: Ратленд вернулся из Италии, где много времени провел в Венеции, в начале осени 1597 и тут же отправился с морской экспедицией на Азорские острова, стало быть, работал он над пьесой зимой или весной 1598 года. В «Томасе Кориэте» подробно описано венецианское гетто, Шейлок вышел на страницы прямо оттуда. Обещание обратить в христианство евреев находится в книге 1611 года, описываемое в ней путешествие в Италию датировано 1608 годом. Судя по бухгалтерским книгам, граф Ратленд второй раз по Италии не путешествовал, а воспользовался старыми путевыми заметками. Сочиняя стишок спустя десять лет после опубликования «Венецианского купца», Бен точно знал, что данное обещание Кориэт исполнит: оно ведь уже было исполнено, Шейлок обращен в христианство. Кстати сказать, Кориэт в «Обращении к читателям» говорит, что путешествовал он пять месяцев и в Англию вернулся в октябре, когда ему было ровно 32 года. Графу Ратленду 32 года исполнилось 8 октября 1608 года. Так что двустишия «Е» и «F» служат еще одним подтверждением гипотезы И.М. Гилилова, что под маской Кориэта скрывается Ратленд. Перед панегириками – обращение к читателям Бена Джонсона, где он описывает Кориэта, затем идут два обращения самого Кориэта: к принцу Генри и к читателям. После чего начинаются шутливо-хвалебные послания друзей – это, пожалуй, единственное прижизненное свидетельство того, что Шекспир жил в окружении друзей, действительно любивших его и знавших ему цену как величайшему чуду из чудес. И панегирики – бесценный материал для понимания фантастического человека, который и есть для нас – «Уильям Шекспир».

Панегирики распадаются на две группы. В первой – стихи, в которых над Кориэтом вовсю смеются, благо на нем маска глуповатого, доброго Кориэта, над которым при дворе принца Генри принято подшучивать. Причем смеются, конечно, не над реальным Кориэтом, а именно над автором этого тома. Он и сам любил добродушно посмеяться над другими, впрочем, и над собой тоже.

Но было еще одно обстоятельство. Идет вторая половина первого десятилетия XVII века. Еще совсем близок заговор Эссекса, смерть Елизаветы, период великих трагедий, мизантропического мировосприятия. Ратленд не покончил с собой, как Тимон Афинский, он с трудом, но все-таки сбрасывает с себя ощущение трагизма бытия. Не зря же начало жизни – первые десять лет – было для него такое счастливое, проходило среди природы, в окружении людей, чистых делами и помыслами, вдали от столичной суеты, если не сказать скверны.

И друзья помогают ему. В первой части тормошат шутками, веселят посланиями, пусть не очень талантливыми, от этого только смешнее, иногда все же довольно колючими. А во второй части стихи хоть и шутливые, но все от доброго сердца, все утешают любовью.

ДЖОН САНФОРД. «PUNCTURES AND JUNCTURES OF CORYAT»

Почти в самом конце первой группы – послание Санфорда-Вадиануса, оно состоит из двух латинских стихов и одного английского. Стих начинается как истинный, сейчас непонятный, абсурд, наверняка таящий в себе аллегорию, и затем переходит в сообщение уже понятное. Заканчивается эпилогом, обращенным к Тому Кориэту, то есть Ратленду, на котором маска шута. В нем поминается несколько неприятных минут, которые промокший насквозь «шут» провел в корзине. Это узнаваемая аллюзия на известную сцену из комедии «Виндзорские проказницы», где дамы прячут любвеобильного Фальстафа в корзину с грязным бельем и велят отнести корзину в ручей. Аллюзия в высшей степени важная. «Виндзорские проказницы» написаны лет десять назад, как считается, по заказу королевы Елизаветы. Фальстаф в ней не имеет ничего общего с Фальстафом исторических хроник. И вот оказывается, что Кориэт, вернее, тот, кто скрыт под его именем, имеет прямое отношение к этому эпизоду. Так что же, «Кориэт» – Фальстаф? Значит, Шекспир, смеясь над Фальстафом, смеется над самим собой? И гротескные черты Фальстафа – черты самого Шекспира? Вот вам и «motley» [296], шут из сонета 110! Комедия «Виндзорские проказницы» была написана после «Двенадцатой ночи», где Шекспир так обидно осмеял Бена Джонсона. Так что после «Проказниц» Джонсон мог бы и простить Ратленда-Шекспира.

За эпилогом Иэнвоем идут французский, итальянский и испанский стихи. Французский ставит точки над «i»:

Добрый чудак Том

Свою роль сыграл,

Комедия окончена –

Поэзия, умолкни.

Ратленд, все еще в маске, отделяется от чудака Томаса Кориэта. После Вадиануса идет только яйцеобразный панегирик, стихи Майкла Дрейтона и Николаса Смита, все в высшей степени похвальные, хотя и написаны в доброй шутливой манере: как будто Вадианус дал команду – хватит путать двух Кориэтов. Под словами «Николас Смит уходит» стоит «FINIS».

Затем начинается новый, чисто дружеский раздел панегириков, который опять же заканчивает Санфорд-Вадинаус: Кориэт сообщает читателю, что получил еще несколько стихов, авторы которых настаивают, чтобы он тоже включил их в книгу. И в них уже только КориэтИРатленд, его комические приключения, никаких