Авианосцы обычно наносили по три воздушных удара в день, примерно с часовым интервалом. Штаб определял цели; оперативный отдел передавал приказы эскадрильям; командиры авиагрупп и офицеры разведки вместе прокладывали маршруты. Пилоты первой смены завтракали в 04:30 утра, «одевались» и собирались на инструктаж перед вылетом в 06:00. По возможности новичкам назначали цели поближе к побережью, чтобы в случае потери самолета они могли катапультироваться не на вражескую территорию, а на море. Поскольку летчики невероятно суеверны, многие, идя к своим самолетам в противоперегрузочных костюмах и шлемах, поглаживали кроличью лапу или сжимали в кулаке серебряный доллар. Забравшись в кабину, они переводили катапультируемое кресло в рабочее положение, закрывали фонарь, дожидались, когда техники снимут с боеприпасов предохранительные чеки, и с несильно ревущими двигателями, подчиняясь указаниям регулировщиков, следовали к зоне взлета. А-4 Skyhawk с полной боевой нагрузкой и топливом весил всего 9000 кг; вес заправщика KA-3 достигал 33 000 кг. Паровые катапульты разгоняли этих монстров с 0 до 300 км/ч за три секунды. На полетной палубе стоял оглушительный рев; от каждого члена экипажа — от летчиков до техников и моряков — требовался высочайший уровень профессионализма.

Типичная ударная группа состояла из 20 бомбардировщиков, например 16 Skyhawk и 4 Crusader, и двух самолетов подавления средств ПВО из так называемой группы «Железная рука». Crusader боевого эскорта, официально именовавшиеся TarCAP (боевым воздушным патрулем в районе цели), занимали позиции рядом с ударной группой с той стороны, откуда вероятнее всего могли появиться МиГи. Самолет РЭП и пара заправщиков оставались в прибрежной зоне. Тут же кружились два вертолета, готовые в любой момент подобрать пилота, катапультировавшегося в море или в пределах досягаемости на берегу. Поднявшись в воздух, ударная группа пролетала над армадой малых судов, в основном рыбачьих джонок и сампанов. Пересекая береговую линию, пилоты знали: враг уже готов и ждет их. В 1944 г. средняя продолжительность боевых вылетов палубной авиации Тихоокеанских ВМС составляла четыре часа, 20 лет спустя она сократилась до 90 минут. Риски возросли обратно пропорционально: даже по сравнению с Северной Кореей небо над Северным Вьетнамом было настоящим пеклом.

Примерно за 6 км до береговой линии пилоты щелкали переключателями, переводя пушки, бомбы и ракеты в боевое положение. В полной тишине — шлемы и наушники заглушали рев двигателей — они начинали постепенное снижение, скорость которого зависела от расстояния до цели: Skyhawk могли развивать 650 км/ч; более быстрые Crusader держались за ними. Высокие пульсирующие звуки в наушниках означали, что работает вражеский радар Fansong и зенитная ракета уже в пути. После этого пилотам разрешалось прервать радиомолчание, но им было не до разговоров. Действовало правило: «Если тебя сбили, уйди с боевой частоты!» Командиры не хотели, чтобы оперативный канал засорялся криками их терпящих бедствие товарищей. Иногда в наушниках раздавалось предупреждение, которое ни один пилот не забудет до конца своих дней: «Телеги на девять часов», или на четыре часа, или на шесть часов, что означало появление МиГов. Те часто пытались заманить самолеты сопровождения в зону ЗРК, но летчики-истребители были строго проинструктированы держаться рядом со своими подопечными. Пилоты штурмовиков старались пикировать к наземным целям с уже опустевшими подвесными топливными баками, чтобы не создавать дополнительных рисков в зоне зенитного огня. К цели приближались с нескольких углов одновременно, чтобы рассредоточить внимание зенитчиков.

В конце концов северовьетнамцы поняли, какие цели предпочитают американцы, и сосредоточили свои зенитные батареи вокруг мостов, казарм и т. п. Пилоты-ветераны утверждали, что не сталкивались ни с чем подобным даже в небе над Германией. Северовьетнамские зенитчики демонстрировали устрашающее мастерство в создании огневого заслона. «Они могли заполнить колонну площадью больше 10 кв. км на высоте от 1000 до 6000 м плотным зенитным огнем, — писал коммандер Джон Николс. — Это было завораживающее зрелище. Такое же прекрасное, как и смертельное. Легкие 23-мм и 37-мм снаряды разрывались с белым дымком; 57-мм выбрасывали темно-серые облачка, а тяжелые 85-мм и 100-мм — густо-черные. Эти многоцветные дымовые облака то тут, то там прошивались цветными нитями трассирующих пуль тяжелых пулеметов, достреливавших до 1,5 км в высоту. И все это взрывалось и пульсировало в огромном воздушном конусе на протяжении нескольких минут»[637]. Коммандеры предупреждали своих пилотов не использовать противозенитные маневры, абсолютно бесполезные в плотном месиве заградительного огня, а вместо этого сосредоточиться на поражении цели, вверив свою судьбу фортуне.

МиГи-17 впервые появились в небе 3 апреля 1965 г., атаковав группу бомбардировщиков к югу от Ханоя; на следующий день ВВС США потеряли два F-105 Thunderchief. 17 июня Phantom, вооруженные ракетами Sparrow, сбили два первых МиГа. Ударные группы экспериментировали с тактикой. Какое-то время они предпочитали приближаться к цели с высокой скоростью на малой высоте, в заданной точке менять курс, резко набирать высоту и пикировать на цель — этот маневр назывался «подскоком». Но у этой тактики были серьезные недостатки: пилотам требовалось на скорости в 900 км/ч обнаружить несколько наземных ориентиров и, кроме того, летящие на небольшой высоте самолеты были уязвимы даже для легких зениток. Каждый самолет нес под крыльями на пилонах подвесные контейнеры с впечатляющим массивом аппаратуры радиоэлектронной защиты. Авиация ВМС также использовала для РЭБ модификации EA-3B Skywarrior и EF-10B Skyknight. Атакующие рассеивали вокруг себя облака дипольных противорадарных отражателей, чтобы сбить с толку вражеские радары, и атаковали радарные станции ракетами AGM-45A Shrike, которые наводились на излучение РЛС. Обе стороны старались обмануть друг друга: иногда американским операторам РЭБ казалось, что им удалось обнаружить частоту наведения вражеских истребителей, но потом они с разочарованием понимали, что там крутились записи обычной пилотской болтовни; настоящий канал связи МиГов находился где-то на другой частоте. Северовьетнамские ракетчики также научились включать РЛС сопровождения цели всего за несколько секунд до запуска ракеты, чтобы не привлекать к себе самонаводящиеся ракеты Shrike.

Вражеские истребители представляли собой переменную угрозу, и их боялись гораздо меньше, чем зениток. Северовьетнамские пилоты в значительной степени зависели от ведения с земли — вплоть до инструкций, когда включать форсажный режим. МиГ-17 был невероятно юрким самолетом; МиГ-21 уступал ему в проворстве, особенно на небольших скоростях. Как правило, они атаковали, только если имели явное тактическое преимущество, особенно по высоте: они выпускали ракеты «воздух — воздух» Р-13 — эквивалент американских Sidewinder — и после одного захода устремлялись домой. 21 июня 1966 г. лейтенант Фил Вампателла в составе группы из четырех Crusader обеспечивал прикрытие сбитого пилота RF-8 до прибытия спасательного вертолета. Внезапно его самолет сильно тряхнуло: рядом взорвался зенитный снаряд. Теряя топливо, Вампателла оставил группу и полетел на поиски заправщика, но в этот момент в наушниках раздалось предупреждение: «Ату, МиГи!» Развернувшись, он увидел, что его товарищей атакует звено МиГов-17. Один из них преследовал американский истребитель. Вампателла крикнул товарищу: «Возьми вправо!», но было поздно: Crusader был сбит.