Осторожно итихо явернулся кАйлин иподал ейзнак следовать замной. Незнаю, заметили нас или нет, номыдобрались досвоих сумок, схватили ихипобежали издвора. Скорее всего тедвое увидели нас. Ноувидели сбольшим опозданием ивряд ликто-либо изних, глядя вспины двум удаляющимся фигурам, мог определить, что содвора убегает сам граф Елецкий.

Мыбежали долго. Остановились лишь впроулке, выходящем наЕлисеевский. Там ярезко повернулся, поймал вобъятия подотставшую Айлин ирасхохотался.

—Люблю тебя!— госпожа Синицына тоже затряслась отсмеха.— Как здорово все вышло! Только теперь намне нет трусиков!

—Куплю тебе новые,— пообещал я, подумав, что это отличный повод погулять сАйлин помагазинам.— Можно съездить ввоскресенье наТверскую.

—Да! Очень хочу!— согласилась она, имынеторопливо зашагали всторону школы.

Проводив Айлин, ябыстрым шагом направился ксвоему дому. Свернул заугол возле продуктового магазина иувидел, как отнашего особняка отъезжает скоростной эрмик. Новой, явно дорогой модели. Уменя возникли опасения: ужнебаронесса Евстафьева приехала иснова дожидается меня. Ябыл непротив видеть ееидаже принять участие впраздновании столь важного события вжизни госпожи Евстафьевой, окотором она сообщила мне наэйхос. Непротив, нотолько несегодня. Яитак потерял много времени вШалашах. День стремительно таял, амне предстояло сделать еще так много.

Ксчастью, опасения, что ясейчас столкнусь сТалией, оказались напрасны. Вместо баронессы меня ждала посылка отграфа Голицына: большая коробка изпрочного картона сзаклеенной крышкой, которую украшала солидная печать симперским гербом инадписью полукругом: Директория Перспективных Исследований, московское отделение, иниже мелкими буквами адрес иеще какая-то бесполезная для меня информация.

—Ваше сиятельство, это вам!— дворецкий приподнял явно нелегкую коробку.— Изсамой Директории!— важно добавил он.— Куда прикажете отнести?

Мама, видно тоже осведомленная опосылке отЖоржа Павловича, смотрела наменя сулыбкой одобрения, так редко появляющейся наеелице красивом имолодом лице. Вот такой Елену Викторовну яособо люблю.

—Еще письмо,— добавила графиня, протягивая конверт.

Странно, что она неуспела его вскрыть— печать была цела. Как женепохоже намаму, всегда влезающую вмои дела.

—Максимыч, давай это вподвал,— якивнул было всторону лестницы, сходящей вмой тренировочный зал, нотут жепередумал:— Хотя нет. Вкомнату! Вмою комнату! Постараюсь сегодня сэтим разобраться.

Если вкоробке были первые, собранные инженерами Голицына, схемы, тояпросто вшоке оттой стремительности, скоторой Жорж Павлович взялся занаше общее дело. Инесколько меня удивила странность: письмо. Обычное письмо набумаге, запечатанное сургучом. Почему несообщение поВсеимперской сети или наэйхос? Поскольку яобеденное время давно прошло иголод грыз меня сильнее любопытства, ярешил начать собеда. Взял умамы письмо, чмокнул еевщечку задоброту инаправился встоловую. Удверей, едва нестолкнувшись спышной грудью Надежды Дмитриевны, как раз выплывавшей изстоловой, сказал:

—Перекусить что-нибудь, Надежда Дмитриевна. Как волк голодный!

—Конечно же, Александр Петрович,— служанка тут вернулась встоловую, инаправляясь накухню, громко распорядилась:— Ксения! Скорее его сиятельству обед! Давай поторопись!

Там зазвенела упавшая напол крышка, брякнула кастрюля, послышалась возня, потом торопливые шаги:

—Вам напервое борщ или лапшу, ваше сиятельство?— скухни выглянула Ксения.

Нет, честное слово, она нестрашненькая. Да, она девушка полная— пышнее Талии Евклидовны. Иона конопатая, ротик еевсегда выражает глуповатую улыбку, акарие глаза полны восхищением непонятно чем: толимной, толиэтим забавным миром вцелом. Нопри всей этой несуразице, есть вней много привлекательного.

—Адавай-ка борщ,— решил я, улыбнулся ейвответ, выслушал перечень вторых блюд ивыбрал ростбиф стушеными овощами.

Когда ядоедал борщ, как всегда, великолепный навкус сперчиком иломтиками разваренного мяса, Ксения подала ростбиф, имне захотелось попроказничать. Может быть столь игривое настроение было навеяно, веселым случаем вШалашах. Свежим воспоминанием, как мыубегали оттуда сАйлин, апотом тряслись отсмеха. Иеще, наверное, навеяно любопытством. Мне стало жутко интересно, как отреагирует служанка, если ясейчас позволю тожесамое прикосновение, которое нас сблизило Дашей. Отложив всторону вилку сножом, ятихонько приподнял юбку Ксении икоснулся ееголого бедра, пухленького, атласно-розового. Затем поднял кней взгляд, чтобы встретиться скарими глазами, вкоторых сейчас отражалось все великолепие переживаний.

—Дыши глубже,— посоветовал я, поглаживая еебедро.

Иона задышала: ееполная грудь, вздымалась, едва линеразрывая платье, иопадала, аизприоткрытого ротика шумно вылетал воздух. Щечки Ксении стали вишневыми, аглаза огромными инемного сумасшедшими.

—Тебе это нравится?— полюбопытствовал я, представляя, как снимаю снее это серое, слишком консервативное платье. Мое воображение мигом нарисовало Ксюшу совершенно голой. Вот она стоит, прислонившись бледными, объемными ягодицами ккухонному столу. Повара, Кузьмы Ильича, накухне нет. Есть только она ия.Ееполная грудь покрытая конопушками еще гуще чем лицо, исоски… они крупные ивздернутые отвозбуждения.

—Можно явам принесу компот?— жалобно произнесла она, прерывая игры моего шкодливого воображения.— Александр Петрович! Выеще невыбрали десерт.

Ивпору было бысказать, что уже выбрал— выбрал ее. Новсамом деле, яслишком заигрался. Вмоем юном теле ужслишком шалят гормоны— нельзя давать имстолько воли. Меня сегодня ждет целый ворох дел. Настоле возле плетенки схлебом лежит письмо отграфа Голицына; мне очень нужно сегодня жепрокачать помаксимуму «Лепестки Виолы»; мне нужно добавить всвой арсенал еще пару шаблонов ивнести корректировки встарые; мне… Всамом деле, мне нужно остановится снескромными играми ихотя бынавремя стать серьезнее.

—Да, Ксюш, подай компот. Просто компот. Увы, надесерты сегодня нет времени,— убрал руку сеебедра, ислужанка вздохнула. Соблегчением или разочарованием— это отменя ускользнуло.

Ируку яубрал очень вовремя: встоловую вошла Елена Викторовна. Отодвинула соскрипом стул исела, глядя наменя.

—Что пишет его сиятельство Голицын?— поинтересовалась она.

—Мам, еще нечитал,— якивнул назапечатанное письмо.— Тебе это вряд либудет интересно. Думаю, вписьме речь онашем совместном деле, онекоторых научных изысканиях иновых технических решениях поулучшению конструкции виман.

—Теперь мне кажется, что тыстановишься очень похожим наотца,— сказала она, глядя наменя счуть рассеянной улыбкой.— Тывсамом деле становишься взрослым.