Напряженно замерев, Нагс сделал небольшой шаг назад. Вот этой проблемы он не предвидел. Времени и желания разбираться, кого он успел убить не было, Бэйзи опаздывал. Но одновременно он прекрасно понимал, что удар в спину не заставит себя ждать. А значит проблему стоило встречать лицом к лицу.

Кто-то из торговцев, сбросив оцепенение, бросился за подмогой. Другие замерли у выжженной линии, точно у прозрачной стены. Кровавое побоище всегда притягивало внимание и не важно, было ли оно справедливым возмездием или жестокой забавой.

Но для кузнеца все это происходило бесконечно далеко. В его мире остался только он сам, убийца со странно застывшим взглядом и его сын, уснувший вечным сном, малыш Тэссин.

Вечно чумазое и улыбчивое лицо сына на мгновение возникло в сознании, сменившись красной пеленой. Пустоту пронзила боль и кулаки, мгновенно сжавшись, взметнулись в воздух. Сорвавшись с места, кузнец бросился на толстяка, занося руку для решающего удара.

Все больше бледнеющий Нагс успел только быстро запустить руку под плащ. Всегда неспешный в движениях толстяк с удивительно красивым голосом не мог быть опасным противником. Это с уверенностью сказал бы каждый, кто в ночь этого оборота не видел, как тучная туша вдруг резко бросилась вперед, навстречу огромным кулакам.

В полной тишине раздался глухой звук удара и Нагс рухнул, как подкошенный, под силой мощного толчка локтем, не успев увернуться. Сдавленно выругавшись, толстяк быстро перекатился на живот, чтобы встать, но не смог. Пинок в живот откинул его обратно на спину, за ним последовал еще и еще один.

Звуки ударов глухим эхом отдавались в почти полной тишине. Затихли люди и лошади, не было слышно ничего, кроме этих звуков, которые прекратились так же резко, как и начались.

Под взглядами застывших торговцев, кузнец вдруг шумно вздохнул и медленно отступил назад. Толпа невольно ахнула, раздались встревоженные голоса, постепенно становившиеся громче. Казалось, мужчина просто переводил дыхание. Но вдруг громадная фигура кузнеца пошатнулась, он отступил еще на шаг и просто рухнул на землю, поднимая вихрь пыли.

В воцарившейся тишине, скрипящий старческий голос прозвучал металлическим скрежетом:

– Не прощает хозяин Жемчужного такое. Говорил же, что беды не миновать… – протянул старик, покачав седой головой.

И, точно по щелчку невидимого колдуна, лопнул мыльный пузырь оцепенения, взорвался громким криком подоспевшей стражи. Расталкивая зевак, запыхавшиеся солдаты уже скоро добрались до выжженной линии, на мгновение замерев у нее. Выросшие здесь, они слишком хорошо знали о всех суевериях, связанных с этой площадью и мало кто дерзнул бы назвать их сказкой.

Впрочем, колебания отошли на второй план, стоило одному из «тел» на площади пошевелиться. Нагс, которого уже успели похоронить, вдруг медленно перевернулся на живот и так же медленно поднялся на дрожащих руках.

В голове отчаянно звенело, картинка перед глазами упрямо не желала проясняться, но мужчина попытался подняться на ноги. Нужно было спешить, он должен был успеть!

Едва заметив движение, стражники мгновенно бросились к Нагсу. Как бы сильно не страшили их суеверия, опасность попасть на виселицу была куда более реальной.

Рвение стражников было бы похвальным несколькими мгновениями раньше, теперь же двое ретивых пареньков, бросившихся помогать ему подняться окончательно взбесили Нагса.

– К городской тюрьме, быстро!.. Охрану кшерхов… Удвоить! – сплевывая слова вместе с кровью, что то и дело собиралась во рту, прохрипел он.

Звон в голове не утихал, за ним не удалось разобрать, что ответило дрожащее пятно, оказавшееся перед ним, но та прыть, с которой оно скрылось во мраке, немного успокоила.

«Проклятый ублюдок, я позабочусь, чтобы твоя душонка в этом мясе мучилась как можно дольше!» – разъяренно подумал Бэйзи.

От гнева стало жарко, обострились чувства. Боль накрыла оглушающей пеленой, вырывая из груди утробное рычание, но вместе с тем прояснилось и зрение. Наконец-то Нагс смог увидеть и нож, по самую рукоятку вошедший в грудь кузнеца и то, что стало последней точкой в этом, и без того неважном, обороте.

Сперва он просто не понял, что это за яркие вспышки, взлетающие в небо откуда-то из-за высокой линии зданий, окружавших выжженную площадь.

– Опять кшерхи развлекаются… – со слишком уж явным интересом протянул стражник, что поддерживал его с правой стороны.

– Кшерхи… – на мгновение просто опешив, протянул Нагс.

Осознание того, что он после длительного ожидания опоздал просачивалось в сознание ядом, медленно разъедавшим оцепенение, что его охватило.

А между тем яркие искры одна за другой взлетали в небо, с треском взрываясь огненными цветами, озарявшими крыши высоких домов и верхушки деревьев.

Повозки тянулись по тракту бесконечной серой вереницей, которой не было видно конца и края. Устало прикрыв глаза. Ошер медленно качнул головой. Неожиданная остановка не принесла ожидаемого облегчения. Стоило опуститься на землю, чтобы дать отдых уставшим ногам, как все тело пронзила тупая боль, не позволяющая и на мгновение погрузиться в блаженное забытье. Все, что осталось – это рассеянно наблюдать за медленно плетущимися повозками и слушать стрекот кшерхов.

Последний уже не раздражал, а вводил в крайнюю степень уныния. Казалось, эти бродяги вообще никогда не уставали! Вот и сейчас, когда принц, забыв о всякой брезгливости, готов был растянуться на земле и уснуть, они весело смеялись, Лорей - золотоволосый звонкоголосый кшерх уже достал лютню. Точно и не было утомительного перехода.

Невольно поежившись, Ошер опустил взгляд к своим рукам, сложенным на коленях. Путешествие, начатое так неожиданно, все больше напоминало пытку.

И если юный принц изнемогал от усталости, Тард и не думал расслабляться. Мрачно осмотревшись, он в который раз недовольно поморщился. От города несло гнилью. Ее мог не ощутить человек, но отчетливо чуял внутренний зверь. И сейчас эта гниль напрямую угрожала им.

Но то, что так сильно тревожило молодого начальника стражи ничуть не беспокоило Ошера. Постепенно усталость все же взяла свое и принц уснул. Вернее, ему показалось, что он только на мгновение прикрыл глаза, чтобы в следующий миг резко дернуться. Сев на месте, принц быстро и растерянно осмотрелся, пытаясь понять, что случилось.

На первый взгляд не изменилось ничего: повозки все так же уныло тянулись по тракту, Тард все так же не сделал и шага от господина, но… Кшерхи, они больше не плясали, не было слышно песен. И эта, такая долгожданная, тишина не радовала.

Еще больше нахмурившись, Ошер неловко поднялся на ноги, осмотревшись. Почти сразу среди других кшерхов удалось выделить высокую фигуру Грегуара. Этого балагура не узнать было сложно. Мигом позже парень различил