Если я встану у него на дороге, то он просторастопчет меня своим дорогим ботинком, как совершенно ненужную вещь, котораямешается у него под ногами. Андрей может купить все и даже тех, кто следит затем, чтобы не нарушался закон, потому что эта категория людей наиболеепродажная. Страх, оставшийся от семейной жизни, намного сильнее меня. Я решилабыть такой, какой он меня сделал, пропавшей без вести, и обязательно дождатьсятого момента, когда Андрей перестанет меня искать и ждать моего возвращения.Тогда я окрепну, встану на ноги и появлюсь в тот момент, когда он уже не будетобо мне помнить. Тогда я его уничтожу. Я обязательно его уничтожу. Сейчас яслишком слаба, но это не значит, что я не окрепну.

Дорогой дневник, я чувствую, как во мнепоявляются силы. Ко мне возвращается вкус к жизни, желание жить и побеждать. Аеще… Еще на моем лице появилась улыбка, и она практически с него не сходит.Руслан говорит, что я улыбаюсь кстати и некстати, но я не обращаю на этовнимание. Я опять улыбаюсь. Я где-то услышала выражение, что нужно боятьсяженщину с вечной улыбкой, и оно меня зацепило. БОЙТЕСЬ ЖЕНЩИНУ С ВЕЧНОЙУЛЫБКОЙ! БОЙТЕСЬ!!! — говорю я себе и вновь улыбаюсь. Дорогой дневник, у меняне только началась новая жизнь и изменились данные паспорта, теперь у меня естьновая работа, а это значит, что у меня будут деньги, которые мне просто необходимыдля достижения моей цели. Я умею не задавать лишних вопросов и не проявлятьизлишнее любопытство. Я думаю, что у меня все обязательно получится, апо-другому просто не может быть. Я верю, что когда-нибудь меня перестанутмучить ночные кошмары и мое прошлое обязательно меня отпустит. Я больше никогдане произнесу слово ЛЮБОВЬ, а все мои чувства всегда будут фальшивы, расчетливыи заранее просчитаны, да и не только чувства, но и моя заветная цель. Япросчитала ее до миллиметра. То, во что я верила недавно, кажется мне теперьсмешным и нелепым. Я заканчиваю писать и надеюсь, что мы скоро вновь с тобойувидимся".

* * *

Я еще раз подошла к зеркалу и придирчивопосмотрела на свое отражение. Я люблю стоять у зеркала по сто раз на дню иискать в себе недостатки, для того чтобы потом превратить их в достоинства. Ясмотрю на себя всегда с любопытством, как будто пытаюсь найти в себе что-тосовершенно новое. Я нахожу новую морщинку под глазом и панически начинаю ееразглаживать. В дверь кто-то звонит, я отхожу от зеркала, запахиваю потужехалат и бегу ее открывать. На пороге стоит моя мама, которая тут же меняобнимает, тихонько всхлипывая. Я стараюсь ее утешить, провожу в комнату иусаживаю на диван.

— Мамуля, что-то случилось?

— Ничего, — тут же успокаивается мама. — Япросто тебе пирожков напекла.

— Пирожков?

— Ага. С капустой. Приехала тебя покормить.

— Так это же здорово!

— Я тоже подумала, что ты обрадуешься.

— Но почему ты плачешь?

— Не знаю. В последнее время я как тебя вижу,так слезы сами льются из глаз.

— Мам, ну прекрати. Ты же видишь, что у менявсе хорошо.

— Что ж хорошего-то…

— Я тебе говорю, что у меня все простоотлично.

Мы проходим на кухню и садимся друг против другаза кухонный стол. Я завариваю зеленый чай, а мама ставит на стол тарелку с ещегорячими пирожками.

— С капустой. Такие, как ты любишь.

— Мамуля, я просто обожаю с капустой.

— Давай, доченька, ешь, а то совсем всяисхудала.

— Да мне бы лишние килограммы скинуть, а тыговоришь, что я исхудала.

Откусив пирожок, я восторженно покачалаголовой — я не могла не похвалить мамину стряпню.

— Мама, действительно вкусно. Если бы тытолько знала, как я мечтала о твоих пирожках. Ты просто читаешь мои мысли.

— Тебе правда нравится?

— Ну конечно. Я не ела ничего вкуснее.

Сделав несколько глотков чая, я отвела глаза всторону и осторожно спросила:

— Мам, а ты когда ко мне ехала, за тобой никтоне следил?

— Нет, — немного нервно ответила мама. — Я наметро ехала и, когда к твоему дому шла, постоянно оглядывалась. Ох, дочка, ненравится мне все это. Если бы ты только знала, как мне все это не нравится… — Вэтот момент мама опять всхлипнула и, обхватив голову руками, заплакала, как маленькаядевочка.

Немного растерявшись, я села рядом с мамой,нежно ее обняла и принялась успокаивать:

— Мамуль, ну ты чего творишь-то? Мама… Ну,пожалуйста, не плачь. Я тебя умоляю.

— Все как-то не по-человечески это, дочка, —произнесла мать сквозь слезы.

— Мам, ну прекрати. Что не по-человечески-то?

— Все совсем не так. Ты живешь в другом местеи считаешься без вести пропавшей. Если ты приходишь ко мне в гости, то так,чтобы тебя никто не узнал. Одеваешь какие-то парики и очки, которые ты никогдане любила. Возле дома останавливаются непонятные машины. В них сидят незнакомыелюди, которые постоянно смотрят на наши окна. Я даже на балконе белье вешаю подчужим пристальным взглядом. Я не могу поговорить с тобой по городскомутелефону, потому что он может прослушиваться. Боюсь я за тебя, дочка. Ой какбоюсь. Соседи пытают меня, как там в Сочи поживает моя дочь, а я и не знаю, чтоим ответить. Они видели, что ко мне приходила милиция, и даже когда я иду вмагазин, сплетничают за моей спиной. Вот тебе пирожков принесла, а тыспрашиваешь меня, не следил ли кто за мной. Нервы у меня сдают, дочка. — Маманемного помолчала и продолжила:

— Андрей постоянно звонит, говорит, что оченьсильно за тебя переживает, что отдал целую кучу денег, чтобы водолазы перерыливсе дно в поисках тебя, но они так ничего и не нашли. А еще он говорит, каксильно тебя любит и что никогда в жизни больше не сможет жить ни с однойженщиной, потому что он всегда будет тебя любить и ждать. Андрей слепо верит вто, что ты жива и здорова и что ты обязательно к нему вернешься. Несмотря наприбившуюся к берегу разорванную одежду, он не хочет верить в то, что тебябольше нет. Он говорит, что, как только немного освободится от дел, обязательноко мне приедет.

— Зачем?!

— Затем, чтобы посидеть в комнате, в которойты выросла, побыть среди твоих вещей, посмотреть твои школьные фотографии,подышать твоим воздухом и поговорить со мной о тебе.

— Мама, не смей этого делать! Слышишь, несмей! — Я была вне себя от ярости. — Не пускай этого человека даже на порог. Неразрешай ему заходить в твою квартиру!