«И где же он сейчас? — зазвучал в ушах высокий голосдоктора Эдика. — Что же он не летит тебя спасать? На вертолете, нареактивном самолете, на крыльях любви, наконец?»

«А он не знает, — сообразила Лола, — кто емусказал, что я в опасности? Он послал меня по делу, на рынок, познакомиться сОксаной Воробьевой, и больше меня не видел. Прошла ночь, он навернозабеспокоился, но не знает, где меня искать… Нужно что-то делать, как-топредупредить его…»

Внезапно голова у Лолы отяжелела и упала на грудь. Глазазакрылись, спутанные волосы упали на лицо. Перед мысленным взором поплыликакие-то картины — лошади, сказочные замки, горные перевалы..: Поднос выпал изрук и с грохотом свалился на пол. Это разбудило Лолу, она пошевелилась иприоткрыла глаза.

Кто-то ходил возле кровати и ворчал. Она узнала голосгорничной Татьяны.

— Снова весь ковер залила, зараза! Как я это отмою?

— Тише! — послышался голос доктора. —Поменьше болтай!

— Да спит она, Василиса Пална такую дозу ей в кашупримешала!

— Не называй имен, дура! — прошипел доктор.

Лолу спасли густые волосы, из-за них не видно было, чтоглаза раскрыты. Однако доктор все не успокаивался. Он обошел кровать снамерением заглянуть Лоле в лицо. Она поскорее закрыла глаза и провалилась всон.

Горничная убрала посуду и вышла. Доктор убрал волосы с лицаспящей женщины и внимательно его рассматривал. Не укрылись от его внимания игладкая ухоженная кожа, и длинные ресницы, и изящный рисунок губ. Лицо, отмытоеот дешевой косметики, было красиво, особенно во сне, не искажаемое страхом.Доктор в сомнении покачал головой и вышел, тщательно прикрыв за собой дверь.

Отправив Лолу на вещевой рынок, Маркиз тоже приступил ксвоей части задания. Начать он решил с участковой медсестры.

Надо сказать, что Леня имел большой успех среди медсестер,секретарш, официанток и продавщиц модных магазинов. Неизвестно чем объяснялсяэтот успех — то ли его приятной, хотя и не запоминающейся внешностью, то лиобходительными манерами и мягкой, обаятельной улыбкой, но толькопредставительницы перечисленных профессий теряли голову и летели на скромныйогонек Лениного обаяния, как бабочки на пламя одинокой свечи. И Леня этимсовершенно беззастенчиво пользовался. Ведь никто так много не знает оначальнике, как его преданная секретарша, никто не замечает столько важныхдеталей, как сообразительная официантка, никто не расскажет о постояльце отелябольше, чем горничная… и несколько мелких подарков, скромный букет и паракомплиментов открывали перед Маркизом двери к бесценной информации.

Одно только омрачало эту идиллию: Лола отчего-то оченьсердилась на своего партнера за такой метод получения информации. Поэтому онстарался делать это втайне от своей боевой подруги.

Так и сейчас, он приступил к операции «медсестра» толькопосле того, как за Лолой закрылась дверь.

Он разыскал участковую поликлинику, пациенткой которойявлялась покойная старушка. Стандартное трехэтажное здание давно нуждалось времонте. Облицовка стен осыпалась, тут и там на этих стенах краской избаллончика были намалеваны названия групп и нецензурные выражения, совершенноне соответствующие статусу медицинского учреждения, ступени крыльца быливыщерблены ногами сотен посетителей. Перед входом, немного сглаживая удручающеевпечатление, густо цвели кусты шиповника.

Леня вошел в поликлинику, огляделся по сторонам иприблизился к окошечку регистратуры.

За этим окошком величественно восседала сильно накрашеннаядама лет пятидесяти в накрахмаленном белом халате. Дама увлеченно разговаривалапо телефону, не обращая внимания на дожидающуюся ее худенькую старушку.

— Да что ты говоришь! — восклицала регистраторша,картинно округляя глаза. — Так и сказал? Какой мерзавец! А она? Ну этопросто ни на что не похоже! Что она о себе думает!

— Доченька, — подала голос старушка, — мне быномерок к этому… к торингологу…

— Женщина, — прошипела регистраторша, прикрывтрубку ладонью, — вы же видите — я занята! Нет, Лидочка, это я не тебе,это тут у меня посетители очень нетерпеливые!

Леня перегнулся через стойку регистратуры и громко кашлянул.Регистраторша заметила его и мгновенно преобразилась. На ее лице возниклаприятная улыбка, свободной рукой она кокетливо поправила прическу и негромкосказала в трубку:

— Извини, Лидасик, я тебе позже перезвоню, у менялюди!„

Бросив трубку, она повернулась к Лене и с услужливой улыбкойпроговорила: — Я вас слушаю!

— Вот женщина передо мной, — Леня отстранился,указав на опечаленную старушку.

— Женщина подождет, — поморщиласьрегистраторша, — ей спешить некуда, разве что на кладбище…

— Зачем же вы так, — Леня покачал головой, —с больными надо деликатнее…

— Ну ладно… чего вам?

— Номерочек к то… ларингологу!

— Говорить правильно сначала научитесь! —проворчала регистраторша. — Ладно, вот вам… на среду, пять часов!

Старушка поблагодарила и удалилась. Леня придвинулся кокошку.

— А вам к кому? — тетка оживилась, глаза еезаблестели. — Справку для бассейна? На больного вы непохожи!

— Вы не правы, — с самым серьезным видом ответилМаркиз, — мой здоровый вид обманчив. На самом деле я — глубоко больнойчеловек. Но мои болезни не из тех, которые можно вылечить в участковойполиклинике! Мои болезни — духовные.. .они из области чувств…

— Так чего же вы от меня хотите?

Моя любимая тетя заболела, — начал Леня печальнымтоном, — и ей нужна опытная медсестра. Уколы, знаете, легкий массаж и прочиепроцедуры… так вот, одна соседка рекомендовала вашу сотрудницу, Веру… — он длявида заглянул в блокнот, — Веру Иванову. Вроде бы она к этой соседкеходила, и та осталась очень довольна. Так вот, я хотел найти эту самую Веру идоговориться с ней. Насчет оплаты и всего прочего…

— Верку-то? — регистраторша поскучнела. — Ичего вам эта Верка сдалась? Вот племянница моя, Лизочка, очень аккуратнаядевушка, и тоже, между прочим, с медицинским дипломом…

— Нисколько не сомневаюсь в достоинствах вашейплемянницы, но моя тетя — пожилой человек, а вы же знаете, как трудно спожилыми людьми. Раз уж ей сказали про эту Веру, так ни о ком другом она ислышать не хочет! А тетя у меня — любимая, поскольку единственная, так что ядля нее готов на все!

— Ну ладно… — регистраторша заметно огорчилась. —Со стариками трудно, это я вас понимаю… раз уж хотите Верку — воля ваша… да вонкак раз Анфиса идет, подруга ее!

По коридору поликлиники целеустремленно двигалась тощаяособа с огненно-рыжими волосами, выбивающимися из-под форменной белой косынки.На ее лице было неизгладимое выражение подозрительной озабоченности.