веселой ноте они попрощались, теперь уже точно навсегда — как подумала Илона. Сев в машину и положив свое сокровище на переднее сиденье, доцент Полянская отправилась домой, снедаемая любопытством вперемешку с другим, новым, пока не до конца понятным, но очень приятным чувством.

***

Квартира встретила непривычной тишиной. Обычно в это время Кристина уже приходит из школы, включает компьютер и вместе с ним — музыку. Надо бы позвонить ей или хотя бы написать, узнать, как доехала и устроилась. Аккуратно положив находку на рабочий стол возле ноутбука, Илона прошла на кухню с мыслью, что неплохо бы перекусить для начала, а затем заняться книгой.

— Привет, дочь! Как дела? Ну, рассказывай, как там Обнинск?

Илона, прижимая телефон к уху, налила себе борщ и уселась за стол. Несмотря на то, что есть одной ей приходилось довольно часто, она все же предпочитала компанию. Вот с Кристиной хотя бы поболтать.

— Привет, мам! — голос девочки звучал немного грустно. — Все хорошо. Нас заселили в гостиницу. Со мной приехала Ольга Николаевна и еще несколько ребят из нашего города. Сегодня просто свободное время, а завтра начнутся выступления. Правда, мой доклад в программе лишь послезавтра.

— Ясно. А чего так невесело? Все переживаешь из-за Димы?

— Ну, мам… Разумеется! Он снимает у нас в Старославле, а я здесь торчу! — Кристина печально вздохнула.

«Сказать ей, что я видела его сегодня, или не стоит расстраивать? Если они общаются, то пусть он сам ей все расскажет. Если посчитает нужным», — подумала Илона.

— Каждый занимается своим делом, милая. Не стоит так переживать! Настройся на конференцию. Это же так важно для тебя!

— Эх… Ладно, мам, нас зовут кушать. Я вечером позвоню!

Наскоро расправившись с обедом, Илона вернулась к книге. Удобно устроившись в рабочем кресле и вооружившись лупой, она решила начать с внешнего осмотра. Поразительно! Насколько хорошо все сохранилось, а ведь бумага — не самый прочный материал. Но, похоже, место хранения уберегло ее и от влаги, и от плесени, и от других возможных разрушительных воздействий. Обложка плотная, тяжелая, обтянутая черной тканью. Снаружи никаких обозначений. И на форзаце — тоже. А далее следуют записи о смерти начиная с 1904 года. Судя по тому, как от страницы к странице менялся почерк, учет вели разные люди. Кто-то писал так, что Илона разбирала лишь отдельные буквы, другие — более понятно.

А вот и первая запись с неизвестным значком. Для начала нужно выяснить, что он означает, решила Илона и включила компьютер. Интуиция подсказывала ей, что искать следует среди славянских языческих символов. Сколько же здесь всего! Да, язычники были весьма изобретательны в плане символики!

— Так-так… Кажется, вот этот очень похож! Посмотрим, что про него пишут…

«Символ Зима — древний славянский ведический символ холодной Зимы. Зима, как известно, одно из перевоплощений Богини Марены. Зимой Марена чаще всего выходит к людям в своих снежных, новых и свежих одеждах для того, чтобы опять собирать урожай Смерти. Символ Зима покровительствует людям, оказавшимся один на один с суровым и беспощадным Морозом. Владельцы этого символа отличаются умом и точной расчетливостью, они постоянно чувствуют заботу и поддержку самой Богини Марены! Этот символ представляет Мару-Марену не только как Богиню смерти и тлена, но и как повелительницу зимней стихии льдов и морозов…»

Откинувшись на спинку кресла, Илона задумалась. Символ Богини Марены, символ зимы. Морозы, холод… Она снова заглянула в книгу:

— Умер от замёрзнутия, — прочитала она в графе «причина смерти». — Хм. Посмотрим, что дальше.

Она отыскала следующую запись с аналогичным символом. И вновь причина смерти — «от замёрзнутия». Илона вернулась к началу и принялась подробно просматривать все списки. От оспы, от поноса — в основном, дети. Убит, угорел в бане, от одышки, в родах, замерз… Стоп! Илона принялась вчитываться в мелкий убористый почерк.

— Николай Белов, сорок лет, замерз. А Антип Васильев Шипицын, семьдесят четыре года — от замёрзнутия! Ладно, допустим, разные попы формулировали по-разному, — рассуждала Илона. — Но возле Николая, который просто замерз, нет этого значка! А у Антипа есть! И вот следующий товарищ с символом богини, Петр Акимов, восемьдесят лет — тоже от замёрзнутия… Любопытно! Нужно будет спросить в архиве. Наверняка, они лучше знают, что все это значит.

Илона просмотрела всю книгу до конца, обнаружив еще несколько фамилий с таким символом. И у всех значилась одна и та же причина смерти. Еще их объединял преклонный возраст. Интересно, в Песочне все старики умирали от холода? Хороший вопрос, но чтобы ответить на него, нужно еще раз прошерстить всю книгу.

Нет, позже!

Илона принялась массировать затекшую от долгого сидения шею. Пожалуй, пора сделать перерыв. Часы показывали половину шестого. А что если позвонить Янке и предложить встретиться? Возможно, она уже освободилась после работы. Они давно не виделись и, к своему стыду, Илона даже не знала о кончине бабушки Софы. И почему Яна ей не сообщила про похороны? Она обязательно пришла бы.

Яна ответила сразу и вроде как даже обрадовалась звонку подруги детства.

— Увидеться? Давай хоть сегодня! — предложила Яна. — Может, у меня посидим? Не хочется никуда тащиться по такой погоде. Забегай!

***

Яна Лебедева жила сравнительно недалеко, поэтому Илона решила прогуляться пешком, чтобы снова не садиться за руль, не греть остывшую машину, а потом медленно пробираться по вечерним пробкам.

Она хорошо знала и любила этот старый район города, где прошло ее детство, с маленькими тенистыми двориками среди одинаковых пятиэтажек. Родители Илоны переехали в новую, большую по площади квартиру, когда она училась в восьмом классе, а Яна так и осталась жить с бабушкой в кирпичной «хрущевке». Потом там появился Янин муж Валера, а затем и дети. Кажется, за все это время Илона бывала у нее всего пару раз и запомнила тесноту, хаос, шум и гам от бесящихся малышей, невероятную духоту, запах табака и несчастную бабушку Софу в углу комнаты за занавеской. Направляясь туда, Илона надеялась, что сейчас что-то изменилось. Может быть, они сделали ремонт, убрались или хотя бы стали выходить курить на улицу.

Но в жилище Яны все оставалось по-прежнему, и Илона пожалела, что согласилась встретиться у нее дома. Лучше было пойти в кафе или просто прогуляться, чем сидеть на липкой колченогой табуретке в тесной кухоньке, где стоял терпкий запах подгоревшей зажарки для супа, а накурено так — хоть топор вешай.

— Ох, Илонка… А ты все не меняешься! — Яна окинула подругу оценивающим взглядом, в котором Илона уловила неприятный оттенок зависти. — Все такая же стройняшка-кукляшка!