Верно лишь то, что все неслось с умопомрачительной скоростью, и через десять месяцев мы уже стояли у алтаря. Мартин оставил свою работу в Соединенных Штатах, а я, честно говоря, без малейших сожалений распростилась со своей.

За день до нашей свадьбы, в самолете из Сантьяго в Хитроу, Мартин показал мне фотографии места, которое он выбрал для церемонии. Все приготовления велись в глубочайшей тайне. Как и следовало ожидать, его выбор показался мне безупречным: каменная часовня, увитая жимолостью, а за ней приютилось маленькое уединенное кладбище, все в цветах. Даже гостиница, где нам предстояло провести первую брачную ночь, своей атмосферой удивительным образом напоминала о Сантьяго-де-Компостела. Все было продумано до мелочей: Мартин хотел, чтобы я, даже находясь вдали от родной Галисии, чувствовала себя как дома.

В тот день в Лондоне мы поехали на такси в южную часть города, потому что он собирался показать мне нечто очень важное. Мы оставили позади полупустые улицы предместий, Мартин объяснял водителю, как проехать на улицу Морт-лейк в Ричмонде-на-Темзе. Мы пересекали иранские, китайские и индийские кварталы и наконец добрались до нашей цели — современного многоквартирного дома. Обычное четырехэтажное здание красного кирпича, располагавшееся в тихом жилом районе. Я испытала легкое разочарование. Мне представлялось, что Мартин хотел пригласить меня на романтический ужин, где мы могли бы строить планы на будущее… Но тем вечером у него было совсем другое на уме.

— Ты когда-нибудь слышала о Джоне Ди?[3]— задал он неожиданный вопрос, как только таксист нас высадил посреди улицы.

— Это твой родственник?

— Конечно же нет! — расхохотался он над моим невежеством. — Я думал, что такая образованная испанка, как ты, должна бы знать его.

— Увы…

— Не важно. — Он понизил голос, словно кто-то мог нас подслушивать. — Джон Ди был магом и личным астрологом английской королевы Елизаветы. Он считался самым авторитетным специалистом по оккультным наукам своего времени. Фактически славой с ним мог сравниться лишь его современник Нострадамус. И Джон Ди обладал тем же даром, что и ты.

— Ты мне опять собираешься твердить про магию? — возмутилась я. — Я считала, что…

Мартин искоса взглянул на меня, и выражение его лица вмиг стало серьезным.

— Я должен сделать это. Настало время.

— Ну вот… — вздохнула я.

Единственный раз за все время нашего знакомства мы с Мартином поспорили именно из-за его чрезмерного пристрастия к оккультизму. Он был просто одержим этой темой, а я никак не могла разделить его увлечение. Тогда я еще не написала свою книгу об эзотерических символах Пути святого Иакова и все упоминания о сверхъестественном внушали мне ужас. Быть может, тому виной некий печальный опыт моего детства, но сейчас мне совершенно не хотелось допускать существования явлений, неподвластных законам физики. Мне было неприятно даже думать об этом. В те годы я полагала, что давным-давно успешно похоронила свой дар. На самом деле, мне было спокойнее думать, что подобные вещи представляют интерес лишь для людей суеверных и малообразованных. Полагаю, что такое отношение явилось естественной реакцией на все, что мне годами приходилось выслушивать у себя дома. Но он, человек с научным складом ума, обладатель докторской степени Гарвардского университета, принимал как догму ясновидение, алхимию, астрологию или медиумизм. Он говорил, что эти знания составляли основу «науки до появления науки». Что, к примеру, алхимики изучали строение атома задолго до современной ядерной физики и прятали свои открытия за метафорами и игрой слов, чтобы ни один человек, не обладающий необходимыми этическими принципами, не смог добраться до них. Я всячески противилась беседам на эту тему…

— Прошу, выслушай меня, Хулия, — сказал он, схватив меня за плечи посреди улицы. Впервые я видела его таким взволнованным и требовательным. — Выслушай хотя бы раз.

— Хорошо.

— Прежде чем мы войдем в этот дом, ты должна узнать кое-что о Джоне Ди. Этот человек был выдающимся математиком, картографом и философом шестнадцатого века. И, будучи добрым католиком, как и ты, проявлял скептицизм в отношении явлений сверхъестественных. Он перевел Евклида на английский. Он первым начал применять основы геометрии в мореплавании, чем оказал неоценимую услугу флоту ее величества. В некотором смысле он помог Англии превратиться в империю.

— Мартин, а почему тебя сейчас волнует какой-то колдун, умерший тысячу лет назад?

— В жизни Джона Ди была одна сторона, которая меня неимоверно притягивает, — произнес он, словно не слыша моего вопроса. — Он разработал систему, позволяющую вступать в контакт с ангелами, и эти знания до сих пор являют собой величайшую тайну.

От удивления я потеряла дар речи. Что это пытается мне сказать человек, который всего через пару часов станет моим мужем?

— Ты должна поверить в это. По крайней мере, прими это как гипотезу, — умолял Мартин. — В тысяча пятьсот восемьдесят первом году некое существо, которое мы бы с тобой не заметили, окажись оно сейчас прямо перед нами, — ангел во плоти явился Джону Ди и объяснил, как можно общаться с глазу на глаз с ему подобными. С того самого дня этот ученый получил способность вызывать ангелов и получать от них удивительные сведения. Знания, перевернувшие науку и историю и вдохновившие будущую техническую революцию.

Во время этой речи глаза Мартина возбужденно блестели. Прервать его не представлялось никакой возможности.

— И чего ты еще не знаешь — потому что этот секрет моя семья доверяет только своим новым членам, — это то, что после смерти Джона Ди мы унаследовали его библиотеку и тайные ритуалы, хотя и почти утратили способность вызывать эти создания.

— Твое семейство вызывает ангелов? — пробормотала я, перепугавшись еще сильнее. — Ты ведь шутишь, правда?

— Сейчас тебе предстоит познакомиться с теми, кто еще дальше прошел по этому пути, chérie. Ты поймешь, почему я привел тебя сюда. Только, умоляю, прояви немного терпения… И веры.

Вертолет, приземлившийся на площади Орбадойро, не был обычным летательным аппаратом. Речь шла об опытном образце, и таких прототипов в мире насчитывалось только три. Он был сконструирован с использованием столь мощных передовых технологий, что мог летать в самых сложных атмосферных условиях. Вертолет был бронирован и оснащен тяжелым вооружением. Однако основные достоинства этого аппарата заключались в том, что он был способен подниматься на высоту пять тысяч метров — абсолютно недостижимый потолок для любой другой винтокрылой машины — и развивать скорость до пятисот километров в час. Он мог находиться в воздухе без дозаправки до двенадцати часов. Обшивка представляла собой специальный легкий сплав, рассчитанный на максимальный перепад температур, а система навигации была одной из самых продвинутых в мире.