— Да, сегодня очень жарко, — сказала я.

— Значит, все-таки в Париж? Ну, мы там увидимся. Обязательно увидимся. Приготовишь драники и позовешь меня вспомнить детство.

— Обязательно, Ганси. У тебя такая красивая форма. Записать тебе адрес?

— Спасибо, он у меня уже есть. И улыбнись, дура, улыбнись! Я должен отдать приказ, и тебя вместе с дочерью заберут. А я тебя отпускаю. Понимаешь? Ну!

Я улыбнулась.

По телефону я попыталась связаться с Пьером, но дома никто не отвечал, а в лаборатории ответили по-немецки. Пьер так надежно спрятал документацию, что сам не мог ее найти. Господин Марсель Блох, когда они оба оказались в Бухенвальде, убеждал его не упорствовать, отдать все нацистам, говорил, что никакие лампочки нацистов не спасут, и не верил, что Пьер забыл, где находится тайник. Пьер умер от истощения уже после того, как Бухенвальд освободили американцы, 19 апреля, в день рождения Розы. Изобретение моего деда, воплощенное Пьером, не попало ни к немцам, ни к господину Марселю Блоху, который, поменяв фамилию на Дассо, после войны нашел для своих реактивных истребителей другие лампочки, от других изобретателей.

У нас не оказалось будущего.

За рулем сидел Потехин, из-за этого нас остановили, подозрительно аккуратное вождение, где надо сорок — сорок, где шестьдесят — шестьдесят, всех пропускал, сразу чувствовалось — едет чужой, ведь свой, когда его обгоняют, никогда не будет включать поворотник, мол, я тебя пропускаю. Остановили и проверили права, документы на фургон, документы фирмы. Мы стояли в маленьком кармашке, вдоль узкого шоссе шли глухие заборы. Зона дач и особняков. Слуги народа. Новая аристократия.

— Командир, может хватит? — спросил Потехин мента, который, закинув за спину короткоствольный автомат, протягивал руку за потехинским паспортом. — Что вы прицепились?

— Ты радио включи, — сказал мент. — И не залупайся. А то проверю комплектацию аптечки и срок годности валидола. Что значит “Norats”?

— Нет крыс, только в одно слово. По-английски…

— Не умничай!

Нас отпустили после осмотра фургона. Акелла кружил по клетке. Он попискивал и шипел. Вставал на задние лапки. Тарзан спокойно спал. Свернувшись в клубок, подвернув голову. Сквозь редкую его серую шерстку просвечивала нежная розовая кожа. Он мерно дышал.

— Ну у вас и работа! — сказал мент. — Езжайте!

Когда Потехин включил радио — прежде я просил этого не делать, после выпитого пшеничного с виноградным голову стягивало широким обручем, — выяснилось, что не только потехинская церемонность была причиной проверки: еще рано утром возле большого рынка взорвался припаркованный фургон, есть жертвы и разрушения.

— Вот прикинь — бабушка собралась по утрянке на рынок, купила там зеленюхи, картошечки, помидорчиков, сметанку, катит сумку на колесиках, думает, как накормит внучку, руки пахнут укропом и кинзой, вспоминает, что надо зайти в «Пятерочку», яйца там, мясо…

— Почему она мясо на рынке не купила?

— Ну, там дорого!

— Картошку, значит, она на рынке покупает. И сметану. Странная бабушка…

— Хорошо, мясо тоже купила…

— Тогда уж и яйца…

— Но это совсем невыгодно! На рынке…

— Зато из рыночных глазунью жаришь, она такая получается вкусная! Ее внучка любит рыночные яйца. Это точно!

— Хорошо. Она все купила на рынке. Хлеб тоже, у фермеров, по сто пятьдесят рублей за батон…

— А вот это очень дорого!

— Она просто любит внучку. Внучка у нее безалаберная, собирается бросить институт, завела ухажера, старпера, который ездит то на Гоа, то во Вьетнам, мускулистый такой, не пьет, не курит, вегетарианец…

— Говорит все время о серьезном. Цель в жизни. Карма. Эти, как их, чакры…

— Да, такой седоватый, и бабушке он не нравится. Ей нравится другой, надежный, у которого фирма по установке и ремонту систем видеонаблюдения, который выдвигался на выборах, не прошел, но на следующих пройдет обязательно, он бабушке подарил шаль и мобильный телефон, и вот она слышит звонок по мобильному, это ей звонит внучка, она отвечает, и внучка говорит, что у нее для бабушки сюрприз. Какой, какой? — бабушка предвкушает что-то хорошее, радостное или, наоборот, — думает, что внучка ее забеременела…

— И гадает — от вегетарианца или от кандидата в депутаты?

— А внучка забеременела от парня, с которым познакомилась в клубе, о котором бабушка не знает, но бабушка так и останется в неведении, потому что ее разрывает на кусочки! Бум!

Потехин пропустил очередной «Мерседес». «Мерседес», мигнув аварийными огнями, умчался вперед.

— Ну, наконец-то! Вежливый попался.

— Это очень неприятно!

— Что неприятно? Бум?

— Неприятно, если отрывает что-нибудь, и ты остаешься жив… Протезы плохие, коляски неудобные.

— Бабушку — на кусочки!

— Ладно, — согласился я. — Значит, так суждено. И даже хорошо, что она уже не узнает — какой сюрприз. Но скажу тебе честно — мне не нравятся такие бомбы, бомбы на кого бог пошлет…

— Да-да, помню-помню — террор должен быть адресным и персональным, а иначе это не террор, а убийство невинных, ты как-то деда цитировал…

— Не деда, а его старшего товарища.

— Ну да, ну да, товарища, не деда. Товарища, небось, потом тоже адресно расстреляли?

— Нет, умер сам, от тифа, в двадцатом году…

— Повезло, значит… Да! Ты рассказывал, ты мне все рассказывал… Ты еще в батальоне начал…

— Там я почти ничего не знал. Бабушка, когда я дембельнулся, многое рассказала. Перед смертью. Чувствовала…

— Рассказала красивую сказку. У нас семейные предания, как сказки. Только фей в голубом не хватает…

…Мы остановились перед широкими воротами, три камеры — на самих воротах, слева от них и справа — нацелились на нас, Потехин опустил стекло, помахал левой камере, я — правой, открыл дверцу, встал на подножку, улыбнулся той, что на воротах. Пришлось подойти к воротам, нажать кнопку на коммуникаторе справа от ворот.

— Да?! — голос ответившего был далеким, неясно было — кто отвечает: мужчина, женщина.

— Это дератизатор, — сказал я. — Специалист по борьбе с грызунами. С крысами. С мышами. С крысами — в первую очередь. У нас договоренность с Ноной Ахметовной, но мы опоздали. Пробки. — Вас что — несколько человек?

Мне показалось, что ответивший был мужчиной. Охранник. Вахтер. — Двое. Я и мой помощник.

— А что в фургоне?

Да! Точно! Дотошный вахтер.

— Оборудование. Приборы. И крысы-каннибалы.

— Что?

— Специально выращенные крысы, которые убивают себе подобных.