«Я это сделаю! Даже если это вновь будет стоить мне жизни, явсе равно сделаю!»

Неужели он действительно так говорил? Но разве можновыдумать подобное – выдумать мир, столь сильно отличающийся от его настоящегомира, плотного и реального? И откуда эти странные мимолетные образы, будто оннаходится далеко отсюда, будто он вернулся домой, в город своего детства?

Он не знал. Теперь он вообще практически ничего не знал.

Он помнил, что его зовут Майкл Карри, что ему сорок восемьлет, что его состояние насчитывает пару миллионов долларов и он владеетсобственностью примерно на такую же сумму, и это весьма кстати, поскольку егостроительная компания прекратила свое существование. Майкл был более не в силахуправлять ею. Его лучшие плотники и маляры ушли работать в другие компании. Онпотерял важный заказ, который в свое время так много для него значил, – нареставрацию старого отеля на Юнион-стрит.

Майкл знал: если бы он снял перчатки и начал касатьсяокружающих предметов – стен, пола, жестянки с пивом, раскрытых страниц «ДавидаКопперфильда», – поток бесполезной информации немедленно свел бы его сума. Если, конечно, он уже не лишился разума.

Майкл знал: до того как утонуть, он был счастлив. Не сказатьчтобы полностью, но счастлив. И жить ему было хорошо.

Утром того дня, когда все это случилось, Майкл проснулсяпоздно. Он нуждался в отдыхе, а начинавшийся день вполне подходил для этого.Его люди прекрасно работали самостоятельно, и сегодня их можно не проверять.Было первое мая. Майкл вдруг вспомнил эпизод далекого детства: долгую поездкуна машине из Нового Орлеана во Флориду вдоль побережья. Должно быть, то былипасхальные каникулы. Сказать наверняка он не мог, а те, кто мог бы – родители,дед, бабушка, – уже умерли.

Он отчетливо запомнил прозрачную зеленую воду и белый пляж:день был очень теплым, а песок под ногами походил на сахарный.

Майкл вспомнил, как на закате они отправились поплавать вволнах. Ни одного холодного дуновения ветра. И хотя большое оранжевое солнцевсе еще висело в западной части неба, прямо над головой сияла полная луна.

«Смотри, Майкл, как чудесно!» – воскликнула мама, указываяна представшее их глазам зрелище. Даже отец, который вообще не обращал вниманияна подобные вещи, негромко заметил, что это красивое место.

Воспоминания вызывали в душе боль. Холод был единственнойособенностью Сан-Франциско, которую Майкл ненавидел всей душой. Впоследствии онтак и не мог объяснить, почему воспоминание о южном тепле побудило егоотправиться в тот день в Оушен-Бич – по мнению многих, самое холодное место навсем побережье залива Сан-Франциско. Уж он-то знал, как отвратительно плещетсявода под белесым угрюмым небом. Знал, как пробирает до костей ледяной ветер, откоторого не спасет никакая одежда.

Тем не менее в этот бесцветный, унылый день желание побытьнаедине с воспоминаниями о южном море, о том, как когда-то он ехал в старом«паккарде» с поднятым верхом, подставив лицо нежному, ласкающему южному ветру,заставило Майкла отправиться в Оушен-Бич.

Выезжая из города, Майкл не стал включать в машине радио ипотому не слышал предупреждения о высоком приливе. А если бы и слышал? Он и безтого знал, что Оушен-Бич – место опасное. Каждый год волны там уносили в пучинуи местных жителей, и туристов.

Возможно, мысль об опасности и мелькнула у него в голове,когда он шел к прибрежным скалам, над которыми возвышался ресторан«Клифф-Хауз». Что ж, там всегда скользко, и потому следует быть оченьосторожным. Однако Майкл не боялся упасть. Его не пугало ни море, ни что-либодругое. Он снова думал о юге, о летних вечерах в Новом Орлеане, когда цвететжасмин. Он снова вспоминал запах цветов ялапы, которая росла в бабушкиномдворе, и ее другое, более привычное, название: «четыре часа».

Должно быть, от удара волны он потерял сознание, посколькусовершенно не помнил, как его смыло. Он лишь ясно сознавал, как поднимается впространство и с высоты видит собственное тело, качающееся на приливной волне,как указывают на него и размахивают руками люди, как кто-то бросается вресторан за помощью. Да, Майкл отчетливо видел, что делают все эти люди. Он нето чтобы наблюдал за ними откуда-то с высоты – он словно знал о них все. И дочего же радостно и безопасно было ему находиться там, в вышине! Впрочем, слово«безопасно» даже приблизительно не определяет его ощущения в тот момент. Майклчувствовал себя свободным – настолько свободным, что не мог понять, отчего телюди на берегу так суетятся, почему их столь заботит его тело, ставшее игрушкойволн.

Последовавшее затем продолжение, скорее всего, относилось ковремени, когда Майкл уже умер и оказался в окружении других умерших… Сколькоудивительного довелось ему увидеть! И он вдруг обрел понимание – пониманиевсего: как самых простых, так и самых сложных вещей. Он понимал, зачем емунужно вернуться назад. Он понимал, что такое портал и в чем смысл обещания… Апотом он, невесомый, вдруг вновь оказался в своем теле, лежавшем на палубеяхты, в теле утопленника, которое в течение часа оставалось мертвым. Он ощутилвсе оттенки боли и вернулся в мир живых, оглядываясь по сторонам, знающий все иготовый делать именно то, ради чего его послали обратно. Какими невероятнымизнаниями он обладал!

В первые несколько мгновений Майкл безуспешно пыталсярассказать, где побывал и что видел, поведать о своем долгом странствии. Да,конечно, он пытался это сделать! Однако сейчас он помнил лишь неимоверную больв груди, во всем теле, а также неясную фигуру склонившейся над ним женщины –хрупкой, с тонким бледным лицом; ее волосы скрывала темная шапочка, а серыеглаза на один только миг вспыхнули перед ним, точно два огня. Тихим голосом онапопросила его лежать спокойно и пообещала, что о нем позаботятся.

Невозможно представить, чтобы эта миниатюрная незнакомкавытащила его из залива и откачала воду из легких. Но в тот момент Майкл непонимал, что именно она его спасительница.

Потом какие-то мужчины уложили его переполненное болью телона носилки и пристегнули ремнями. Ветер хлестал в лицо. Майклу было труднодержать глаза открытыми. Немного погодя он почувствовал, как носилки подняли.

Что происходило дальше, он не помнил. Неужели опять потерялсознание? Быть может, именно тот момент стал рубежом полного забвения? Кажется,никто не мог с уверенностью сказать, что случилось – или не случилось – за этоткороткий отрезок времени. Все говорили, что Майкла спешно доставили на берег,где его уже ждали машина «скорой помощи» и репортеры.

Он помнил щелчки и вспышки фотоаппаратов, многократноеповторение своего имени. Он помнил саму машину и то, как кто-то пытался всадитьиглу ему в вену. Кажется, до него донесся голос тети Вивиан. Он просил ихпрекратить все это и пытался сесть. Нет, он не позволит снова привязать себя кносилкам!