Еще через день, в пятницу, он увидел этого человека приярком дневном свете на Джексон-сквер – тот неподвижно стоял на траве.Проходившая мимо женщина обернулась и бросила мимолетный взгляд на стройногобрюнета. Да, он, несомненно, был там, как, впрочем, до этого и в других местах!Доктор бросился бежать по улицам Французского квартала. У подъезда какой-тогостиницы он прыгнул в такси и приказал водителю ехать как можно быстрее. Неважно куда, только бы выбраться отсюда!

В последующие дни страх доктора сменился ужасом. Он не могни есть, ни спать. Не в силах был на чем-либо сосредоточиться. В крайнеподавленном состоянии он бродил из угла в угол. Встречаясь со старымпсихиатром, доктор неизменно взирал на него с немой яростью.

Да разве мог он вести себя иначе с этим монстром, которого иблизко нельзя было подпускать к несчастной женщине? Хватит уколов и шприцев!Довольно лекарств, получаемых из рук этого чудовища!

«Неужели вы не видите, что я перестал быть вашим врагом?»

Доктор сознавал: просить кого-либо о помощи или пониманиирискованно для его репутации и даже для всей его будущей карьеры. Психиатрстоль же безумный, как и его пациенты?… Доктор был в отчаянии. Нужно бежать отпризрака. Кто знает, когда тот может явиться снова? А что, если он способенпроникнуть даже в его квартиру?

В понедельник утром у доктора окончательно сдали нервы.Входя с трясущимися руками в кабинет старого психиатра, он не раздумывал надтем, что скажет. Все! Он больше не в состоянии выдерживать такое напряжение.Вскоре он поймал себя на том, что несет старику какую-то чушь насчеттропической жары, головных болей, бессонных ночей и необходимости побыстрееоформить его увольнение.

В тот же день он уехал из Нового Орлеана.

Только очутившись в Портленде и чувствуя себя в полной безопасностиза стенами отцовского кабинета, доктор наконец нашел в себе силы рассказать всюисторию от начала до конца.

– Его лицо никогда не выражало угрозу, – объяснялон отцу. – Скорее оно было каким-то странным, совершенно без морщин. Иласковым… Как образ Христа, висевший на стене в ее комнате. Он простовнимательно смотрел на меня. Но этот призрак стремился помешать мне делать ейуколы! И он пытался меня напугать.

Отец терпеливо выслушал доктора, но не спешил с ответом.Наконец он стал неторопливо рассказывать о странных событиях, свидетелемкоторых ему довелось быть за годы работы в психиатрических клиниках. Бывалислучаи, когда врачи словно заражались неврозами и психозами от своих пациентов.Один его знакомый врач, лечивший кататоников, сам впал в кататоническоесостояние.

– Самое главное для тебя сейчас, Ларри, это хорошийотдых, – сказал отец. – Он избавит тебя от всех последствийпережитого потрясения. И больше никому не рассказывай об этом.

Прошло несколько лет. Доктор успешно работал в своем родномгороде в штате Мэн. Постепенно у него создалась собственная обширная частнаяпрактика.

Что касается того призрака, он остался в Новом Орлеане,вместе с воспоминаниями о Дейрдре Мэйфейр, неподвижно сидящей в своем кресле.

И все же доктору не давал покоя страх, что рано или поздноон вновь столкнется с таинственным существом. Ведь если такая встреча произошлаоднажды, она может повториться при совершенно иных обстоятельствах. Время,проведенное в сыром и мрачном Новом Орлеане, не прошло даром: тот ужас, которыйпришлось пережить доктору, навсегда изменил его восприятие мира.

И вот теперь, стоя у окна в полутемном номере нью-йоркскогоотеля, доктор чувствовал, как минувшие события снова завладевают им. И онприбегнул к уже старому, тысячи раз испытанному способу: стал анализировать этустранную историю, пытаясь отыскать и постичь ее глубинный смысл.

Действительно ли это привидение охотилось за ним в НовомОрлеане или же он неправильно истолковал действия молчаливого призрака?

Возможно, тот мужчина вовсе и не стремился его напугать. Ачто, если он всего лишь просил доктора позаботиться о несчастной женщине?Вполне вероятно и такое объяснение: появление призрака было результатомстранной и необъяснимой проекции отчаянных мыслей самой Дейрдре, разум которой,лишенный каких-либо иных способов общения, посылал окружающим неясные образы.

Но и эта идея не приносила успокоения. Слишком жутковообразить, чтобы беспомощная женщина просила его о чем-то через посредничество…призрака, который к тому же по каким-то неведомым причинам не могразговаривать, а лишь на несколько мгновений возникал перед доктором.

Но кто способен постичь истинный смысл этой страннойголоволомки? Кто отважится подтвердить правоту доктора?

Может, этот англичанин, Эрон Лайтнер, коллекционирующийистории о привидениях, который дал ему визитную карточку со словом «Таламаска»?Он говорил, что хочет помочь тому спасенному утопленнику из Калифорнии. Докторвспомнил его слова: «Возможно, этот человек не знает, что подобное происходилои с другими. Быть может, мне необходимо рассказать ему, что и другие людивозвращались с порога смерти, обладая аналогичными способностями».

Да, действительно. Вполне вероятно, что, узнав о встречахдругих людей с призраками, он испытает облегчение.

Но увидеть призрака – это еще не самое худшее. Нечто гораздоболее ужасное, чем страх, заставляло доктора вновь и вновь возвращаться натеррасу с проржавевшими сетками, к неподвижной фигуре женщины в кресле-качалке.Этим нечто было чувство вины – непростительной вины в том, что он не предпринялболее энергичных усилий, не сделал всего, что было в его силах, чтобы помочьДейрдре, – он даже не позвонил на Западное побережье ее дочери.

Над городом вставал новый день. Доктор долго наблюдал, какменяется небо, как тускнеет свет реклам на грязных стенах окрестных домов.Наконец он направился к гардеробу и достал из кармана пиджака визиткуангличанина:

«ТАЛАМАСКА.

Мы бдим.

И мы всегда рядом».

Доктор поднял телефонную трубку…

К удивлению самого доктора, его рассказ длился уже целыйчас: он старался воскресить в памяти малейшие детали минувших событий. Он невозражал против включенного маленького магнитофона, подмигивавшего краснымглазком, – в конце концов, он не называл ни конкретных имен, ни номеровдомов, ни даже дат. Речь шла просто об одном из старых домов в Новом Орлеане.Доктор все говорил и говорил… И только завершив свое повествование, онсообразил, что за все это время не притронулся к завтраку, однако успелопустошить несметное число чашек кофе.