class="p1">Влас не слышит (или не слушает?). Делает шаг. Затем ещё. И ещё. Я всё жду, что в один момент он попросту провалится на глубину: очень уж тёмная вода в этой речке, чтобы казаться мелкой. Но этого не происходит. Вместо этого Влас спокойно доходит до самой середины. Там разворачивается к нам лицом, разводит руки в сторону.

— Глазам здесь верить не стоит! — повторяет он.

Я облегчённо выдыхаю. Значит, это иллюзия. Некое защитное препятствие, чтобы обвести вокруг пальца тех, кому удалось попасть на территорию Зимнего двора как-то иначе, нежели через главный вход.

Влас, не сводя с нас «я же говорил» взгляда, подгибает колени, подпрыгивает и спокойно приземляется на водную гладь как на твёрдый пол. Я, находясь ближе всех к реке, завожу ногу, чтобы сделать шаг и присоединиться к Власу, но тот вдруг исчезает из нашего поля зрения, проваливаясь вниз.

Ни брызг, ни волн, ни ряби на водной глади. Влас просто в один момент есть, а в другой — нет.

— ВЛАС! — кричу я.

Кидаюсь, чтобы добраться до точки, где его не стало, но Ваня успевает схватить меня за куртку и потянуть назад.

— Слава, нет!

Я сопротивляюсь, отталкивая Ваню от себя, но в юном оборотне слишком много нечеловеческих сил. Ему не составляет труда одерживать меня и контролировать мою бессмысленную борьбу до тех пор, пока я не оседаю в его руках.

— Он жив, — спокойно сообщает Север, всё это время вместе с Гло и Филирой наблюдающий за разворачивающейся сценой со стороны. — Просто королева решила нас разделить. Мы не первый раз становимся свидетелями таких её испытаний. Она любит поиграть с добычей, прежде чем поймать её.

— А ещё теперь мы можем спокойно пройти реку, — добавляет Филира — Всех из нас королева так не заберёт.

Я верю пиратам. Даже если это ловушка, которая вот-вот захлопнется. Пути назад уже нет — это раз. Я здесь ради того, чтобы исполнить последнюю просьбу друга, и не уйду отсюда, пока не сделаю этого — два. Теперь Влас у королевы, и если хоть один волос с его головы упадёт, я хочу видеть это, чтобы сразу заставить её пожалеть — три.

Поэтому мы с Ваней, переглянувшись, идём за пиратами. Уже на другой стороне реки, ступая на красный песок, я оборачиваюсь через плечо, чтобы убедиться, что Влас не появился. Река всё так же пуста, но уже даже не она овладевает моим вниманием, а то, что творится за ней, в том месте, которое мы вовремя успели покинуть. Другой стороны реки больше не существует. Теперь вместо чистого горизонта площадь захватывает нечто серое, густое и туманно вязкое. Кто-то плачет, но туман слишком густой, чтобы разглядеть хоть что-то.

Ещё секунда, и после единичного раската грома бледно-оранжевые облака принимаются заливать туман кровавым дождём.

Плач становится громче. Мне так страшно, что я прижимаю ладонь к груди в попытке угомонить сердце.

Кровавый дождь стекает в реку, окрашивая воду в красный. Жидкости в течении становится слишком много, и она выливается за края. Впитывается в песок, попадает мне на обувь.

Я набираю в лёгкие побольше воздуха, чтобы закричать.

— Слав, ты идёшь?

Будничный вопрос вырывает меня из вакуума, куда загнал страх. Я резко разворачиваюсь. Ваня оглядывает меня, нахмурив брови.

— Что там?

Он подходит, глядит туда, куда только что смотрела я. Его лицо не меняется, и я понимаю сразу — всё, что я видела, наверняка исчезло.

— Ничего. — Я оттягиваю воротник кофты. Дыхание нормализуется. — Ничего… — Нельзя верить тому, что видишь; Влас был прав, но сам же на это повёлся, и теперь пропал чёрт знает куда. Мне нужно быть осторожней. — Север, скажи, зачем ей это? Зачем королеве разделять нас?

— Причин может быть бесчисленное множество, — отвечает Север. — От обычной забавы и до детального просчёта. Быть может, ей нужно, чтобы первым до неё добрался кто-то один.

Север бросает на меня взгляд, но я пожимаю плечами.

— Мы с королевой незнакомы, — отвечаю я. — Нам делить нечего.

— Как и мне, — присоединяется Ваня. — Видать, ей нужны вы.

— Кто знает, — Север быстрым движением поправляет задравшуюся куртку, но я успеваю разглядеть висящее на его поясе оружие. — Кто знает.

Гло, участвующая в разговоре лишь косвенно, кивает, присоединяясь к словам своих товарищей.

Не больше десятка метров песка, и нас наконец встречают резные двери замка. Здесь дерево, металл и драгоценные камни переплетаются с яркими цветными стёклами, образуя удивительной красоты узор. Север становится первым, кто тянется к двери, у которой, как я теперь замечаю, нет ручки.

Раньше, чем он касается её, та открывается сама.

— Чёрт, — бормочу я себе под нос.

Потому что это определённо не то, что я ожидаю увидеть. Первое же помещение замка — огромная зала с зеркальными полом, потолком и стенами. Больше здесь нет ничего, разве что непонятно откуда тянущийся ледяной холод.

— Будьте начеку, — говорит Север.

Едва он замолкает, комната сотрясается. Держаться не за что, поэтому в очередной раз нам приходится хвататься друг за друга. По полу идут паутины трещин. Одна, та, что самая глубокая, делит залу на шесть частей, давая корни в разные стороны, ломая стекло со скрипучим звуком. Хочется зажать ладонями уши, лишь бы только этого не слышать…

…однако не приходится. Вскоре это проходит само, и вместо гладких стен и пола я вижу вырезанные в стекле двери. Они повсюду. Нельзя будет ступить и шагу, чтобы не попасть на одну из них.

Я гляжу на Ваню, но он не отрывает завороженного взгляда от новой картины перед собой. Тогда я оборачиваюсь на пиратов.

— Я так понимаю, теперь нам нужно выбрать, куда мы пойдём дальше? — спрашиваю я.

Отвечают мне с другой стороны.

— Это будто бы издевательство. — То, что я приняла в Ване за восхищение, оказывается раздражённостью. — Двери! Очень смешно.

— О чём ты? — уточняю я.

— Порталы, которые открываем мы, тоже приобретают вид дверей. Королева будто смеётся над нами.

И действительно!

— И что, теперь мы обязаны разделиться сами? — Филира выпрямляет спину, встаёт в боевую позу, готовая хоть прямо сейчас вступить в бой с кем бы то ни было.

— Нет, — настаивает Север.

Гло рядом с ним топает ногой. Я боюсь, что от этого по полу пойдут новые трещины, но ничего не происходит. Единственное, чего добивается Гло — это привлекает всеобщее внимание. А затем начинает говорить.

Разумеется, ни я, ни стены этой залы не слышат слов, слетающих с её губ, но зато их ощущает воздух, когда Гло сотрясает его резкими и плавными, короткими и широкими