принимается тереть затылок.

— За что?

— Ты в завязке, — отчеканивает она.

— Кто сказал?

— Я.

Бен, сидящий плечом к плечу с Марком, достаёт из-за уха давно припасенную сигарету. Я продолжаю топтаться на месте рядом с Власом, глядя на ребят сверху вниз. Бен успевает поджечь кончик и затянуться, когда Шиго наконец улавливает запах и резко оборачивается в его сторону.

— Вы, люди, самые неразумные существа из всех, что я встречала! — недовольно заявляет она. — Как можно знать, что вы не бессмертны, и всё равно продолжать собственноручно убивать себя день за днём?

— Так мы устроены, — протягивает Бен, выпуская струйку густого дыма. — Саморазрушаться, чтобы создавать хотя бы видимость движения, потому что движение — это жизнь.

— Но вы не вверх идёте, а катитесь вниз. Грош цена такому движению.

— Психология человека устроена иначе, — подает голос Лия. — Тебе не понять. — Она произносит это не с неким превосходством, скорее, с разочарованностью. — Собственно, никому из нас не понять.

Она сидит, сложив ноги в позе лотоса. Бросает на меня взгляд из-под опущенный ресниц, и я решаю сесть сейчас именно рядом с ней. Бен уже понял и отпустил меня. Как и Даня, за которым присматривать останется Лена, потому что Ваня наотрез отказался рассматривать любой вариант, кроме того, где он идёт со мной. Нина до сих пор сомневается в правильности моих приоритетов, но не показывает это. Артур свои переживания даже не скрывает.

А Лия… я вынуждена оставить её как раз тогда, когда мы снова сблизились.

— Нам редко в последнее время выпадают спокойные вечера, — говорит Марк, с опозданием отвечая на мой вопрос. — Мы подумали, что это отличный повод немного отдохнуть.

— И выпить! — воодушевлённо кричит Саша.

— Ты здесь только для того, чтобы на гитаре играть, — заявляет Шиго.

Они ведут немую перепалку взглядами. Я пользуюсь моментом тишины и иду к Лие. Опускаюсь рядом с ней, подбирая под себя ноги.

— Ты как? — спрашиваю я. — Привыкла? Хоть немного?

— Чуть-чуть, — честно отвечает Лия. — Ты уверена, что тебе нужно уходить? Может, ты…

— Лия, — перебиваю я.

— Да знаю, знаю. Ну хоть попытаться-то стоило.

Лия улыбается. В мерцающем свете огня она выглядит красивее обычного, хотя я и сомневаюсь, что такое вообще возможно. Замечаю, как Марк, сидящий неподалёку, иногда бросает на неё короткий взгляд, продолжая при этом разговаривать с Артуром. Она всё ещё ему нравится. А ей всё ещё наплевать.

— И надолго вы планируете своё путешествие?

— Пока я не найду сестру Кирилла и не освобожу её.

— Звучит очень многообещающе.

— Ты хотела сказать «почти невыполнимо»?

Я поджимаю губы. Раскусила.

— Я просто попытаюсь сделать всё, что в моих силах. Собственно, как и обычно. Правда, надеюсь, в этот раз хоть что-то получится.

Надежда — всё, что у меня теперь осталось и по совместительству единственное, чего я боюсь. С высоты ожиданий всегда слишком больно падать, а я за всё время уже успела отбить себе копчик.

— Я бы сказала тебе, что всё будет хорошо, но, образно выражаясь, я могу видеть будущее, поэтому… — (У меня появляется идея, и, видать, это отлично выражается на моём лице, так как Лия, замолкая, начинает активно мотать головой). — Ничего тебе предсказывать не собираюсь. Тем более, у тебя ничего не изменилось — всё так же черным-черно, как за Полярным кругом в декабре.

— Спасибо за очень красочную метафору. Поддержка на пять с плюсом. И кстати, когда это ты могла побывать за Полярным кругом?

— Я не была, — разочарованно сообщает Лия. — Знакомый моего любимого продавца ювелирных украшений был. — Лия тычет пальцем в браслет, который она подарила мне на день рождения и который я не снимаю с того самого момента, как замочек застегнулся на запястье. — Он любит разные астрономические чудеса.

Влас опускается рядом со мной. Долго пытается усесться, так и эдак размещая свои длиннющие ножищи. Когда он наконец успокаивается, я кладу ладонь ему на коленку просто потому, что мне так хочется.

Влас не замечает этого, как если бы моя ладонь лежала там уже не один десяток лет.

Я всё хочу спросить его, сколько раз за всю свою жизнь он был влюблён, да всё не попадается нужного момента. Сейчас — тоже не он, но и у меня уже нет той жажды к познанию существующих вокруг меня. Я закрываю глаза на их прошлое не только потому, что меня там ещё не было даже по факту наличия, но и потому что надеюсь — в моём отношении они поступят так же.

— Ты либо играй давай, либо заканчивай инструмент насиловать, — ворчит Бен, обращаясь к Саше, пока тот, в свою очередь, перебирает струны в одном ему известном ритме.

— Я — художник, я так вижу.

— Нет. Ты другое слово на букву «х».

Ваня подходит ко мне, оставляя Лену и брата. В его руках бутылка, которую он протягивает мне. На ней нет даже клейкого следа от этикетки или акцизной марки, а ещё у неё забавная форма, напоминающая кеглю для игры в боулинг, только полную с обеих сторон. Откручиваю крышку, принюхиваюсь. Никакого резкого запаха, свойственного алкоголю.

Предложение присоединиться к общему веселью я воспринимаю как отличную попытку поговорить о том, о чём не успела.

— Ты не должен идти со мной, — говорю я.

Ваня опускается на корточки. Теперь наши лица примерно на одном уровне, и мы можем заглянуть друг другу в глаза.

— Иначе тебе придётся оставить того, кто нуждается в тебе больше, чем я, — продолжаю, когда не получаю никакого ответа.

Шёпот мой практически неразличим даже мне самой, но Ване помогает новоприобретённый оборотнический слух. Поэтому он не переспрашивает.

— Даня сильнее, чем кажется, — отвечает Ваня. Я вижу, как Влас, хоть и без особого желания, но заводит разговор с Лией, за что я безмерно ему благодарна. Теперь мы с Ваней косвенно, но одни. — Он будет в порядке. Ему помогут Лена и Амелия.

— А кто поможет тебе? Твой папа….

— Мёртв. Знаю. И ни одно моё действие сейчас его уже не вернёт. Как и бездействие тоже.

Я хочу смотреть в лицо Вани как в родниковую воду, чтобы видеть все подводные камни и мелкий песок, но вместо этого я будто всё ещё продолжаю глядеть в пепельную бездну.

— Я знаю, что ты думаешь, — Ваня грустно хмыкает. — Я выгляжу так, словно мне всё равно, но на самом деле я умираю изнутри с каждым вдохом, который делаю, и всё же я иду на это, хотя давно уже мог спиться, слечь с депрессией или покончить с этой бесполезной тратой жизни.