– Значит, Зуруб соврал? Ты не исчерпал своё волшебство?

– Он был прав в том, что во мне осталось гораздо меньше изначальной тёмной силы, но если для него это минус – для меня огромный плюс, потому что здесь другая магия, и она охотнее со мной общается, когда я пуст. Можно сказать, я переучиваюсь, – усмехнулся мужчина. – Нахожу новые пути, открывая прежде запертые двери.

– И тебе это нравится.

– О, да.

Аник и Яла часто гуляли с Тиэлом, и у нас с Ракхом появилось много времени для себя. Нет, мы не тратили его на магию или чтение. Чаще всего мы были близки, или просто целовались, глядя на океан, слушая шёпот волн, внимая крикам больших голубых птиц, которых звали рэями. Вода здесь была далеко не такой холодной, как я опасалась – благодаря тёплому течению можно было даже купаться, правда, только в самые жаркие летние месяцы. Кутерьма привыкла кормиться в прибрежном лесу, Тэм научился ловить летучих рыб, а кони носились по побережью, играя друг с другом. Нуала с Ульфом, Йаном и детьми часто приходили к нам, а мы часто бывали в Драгнуре, и вскоре стали больше, чем просто друзьями. Мы могли говорить на любые темы, обсуждать и прошлое, и настоящее, и строить планы на будущее. Волки, особенно Йан и Нуала, были чрезвычайно любопытны, а вот Ульф оказался более сдержанным. Мы общались и с другими членами огромной стаи, и я, ожидавшая настороженности, удивлённо отметила, что нам верят безоговорочно.

– Это потому, что вас Нуала пригласила, – пояснил Ульф. – Для волков её мнение многое значит.

– Мы ценим ваше доверие, – сказал Ракх.

– И благодарны, – подхватила я.

– А мы – вам, – улыбнулся вожак. – Потому что хорошие люди на дороге не валяются, их дружбу нужно заслужить.

Чувствовать себя частью большой и дружной семьи – бесценно. И мне не давала покоя лишь одна мысль, которой я вскоре решила поделиться с Ракхом.

– Тогда во дворце, когда ты говорил с тенями, и они предсказали тебе три смерти... По-моему, ты умирал больше.

– Если считать все мои попытки – однозначно да, – усмехнулся мужчина. – Три самоубийства, серьёзное ранение в грудь, чары проклятия, которые тоже едва не погубили моё физическое тело, потом яд, когда ты копала для меня могилу, открытие тропы в потустороннее измерение, могущее повлечь за собой потерю собственной души, ну и жар звезды, который, как я думал, будет смертельным. Я мог что-то и упустить.

– Но, Ракх, ведь тени не ошибаются! Что они имели в виду?

– Другое. Смерть сердца – это ведь не гибель физического тела, а кое-что пострашнее. Первый раз моё сердце умерло, когда я потерял Анну и малыша. Второй раз – когда узнал, что ты потеряла ребёнка. И третий – когда прощался с вами перед Вратами. Я верил, что мы больше никогда не увидимся, и это была третья, самая тяжёлая рана. Но и она уже заросла, оставив лишь едва незаметный шрам.

– А четвёртый ритм будет счастливым, – сказала я. – Теперь мне всё понятно. Узко я мыслила.

– Нет. Просто ты всегда проявляла заботу. Я же знаю, как ты воспринимаешь любую мою царапину.

Я улыбнулась.

– Но на маленькие перестала обращать внимание, вы же с ребятами постоянно друг друга избиваете! У тебя синяки никогда не проходят, по-моему.

– И я счастлив. Вот именно таких тренировок мне и не хватало, – сказал Ракх, обнимая меня и шутливо погладив пониже спины. – Кстати, я не только учебные бои с волками имею в виду, но и наши с тобой постельные.

– Или пляжные, – рассмеялась я. – И лесные тоже.

Ракх притиснул меня к груди, приподнимая над полом, и поцеловал. Обычно именно так и заканчивались все наши разговоры, и мне это нравилось. Счастье переполняло меня, и волшебство лилось изобильно и легко. Мы с Ракхом посадили жёлуди неподалёку от озера, и я колдовала над ними, поливала и пела песни, пока следующей весной не взошли два стройных, больших и сильных ростка. К тому времени Тиэл и Лэтри уже вовсю болтали – каждый на своём языке, или на каком-то путаном наречии, и бегали, и падали, и очень друг без друга скучали, хотя у Лэтри в замке были и другие друзья. Зато и спали оба отлично, без задних ног, и у нас с Ракхом вошло в привычку стоять перед сном на балконе, смотреть на океан, и разговаривать обо всём на свете. Именно в такую светлую летнюю ночь я и решила обрадовать мужа хорошей новостью.

– Долго я терпела, но больше не могу, тем более что у тебя завтра день рождения.

– Что такое, лисёнок? – улыбнулся он, смешно трясь щекой о мои волосы.

– Мы с тобой совершили много ошибок, но я хочу верить, что самую страшную сможем исправить.

– О чём ты? – и мужчина развернул меня к себе лицом, пытливо заглядывая в глаза.

– Я снова беременна, Ракх. И надеюсь, что тот малыш, которого мы потеряли, вернётся. Его душа. То есть, её. Уверена, это будет девочка.

Ракх тяжело выдохнул и крепко обнял меня.

– Радость моя! Как долго?

– Шесть недель.

– Не заслужил я такого счастья, – с трудом справляясь с голосом, выговорил мужчина. – Тебя, Тиэла, этого дома… Хотя, наверное, я всё-таки не слишком плохой человек.

– Совсем не плохой, ведь мы все делаем ошибки. Но, Ракх ты их исправил! Ты никогда не был злым, просто пережил много потерь. И это обретённое счастье заслужено, я уверена! Просто потому, что мы никогда не предавали свою любовь, думая лишь о том, как сделать лучше друг другу.

– Верно. И я всё больше верю в то, что твоя земная магия вместе с врождённым светом Нуалы сделает Зальмит ещё более красивым. Кстати, ты знаешь, что многие вардарцы называют Зальмит Островом? – вдруг хитро улыбнулся он.

Я не смогла сдержать слёз.

– Вот мы и нашли его.

– И так было суждено. Скажи, не хочешь ли ты когда-нибудь, когда мы станем другими собой в следующих жизнях, отправиться смотреть удивительные острова иных миров?

– Хочу, – отозвалась я. – Но только если с тобой. Я верю, что это возможно, и точно знаю, что снова и снова, в осенней дождливой тьме, буду находить тебя. Потому что любовь, наверное, то единственное, ради чего стоит переродиться и начать заново грустить и мечтать, чувствовать наслаждение и боль, творить магию и учиться колдовать сердцем, а ещё терять и обретать надежду ради продолжения книги судеб, которая у каждого своя.