по голове. Пакер покачнулся и шлёпнулся на спину, исчезнув с экрана.

– Да как вы смеете! – вопила Алёна. – Как можно задавать такие вопросы? Ещё интеллигентным притворился!

– Извините, – сказал Семён, – а можно, я отвечу?

Наступила тишина. И даже Рубель не стал бормотать в ухо, видимо, не успев срифмовать свой протест.

– Я думаю, – сказал Семён, – что всё сделано правильно. Нельзя кому попало становиться кандидатом на такой ответственный пост. Этак что же получится? Любая кухарка сможет управлять государством. Я, конечно, подробностей не знаю, поскольку сам не регистрировался, но уверен, что отбором кандидатов занимались достойные, специально обученные люди, задачей которых было пропустить тех, кто наиболее полно представляет наши общие интересы.

– Спасибо, – поблагодарила Алёна. – Похоже, мы успеем услышать ещё только один вопрос. – Ребёнок вот давно ждёт.

На экране показалась девочка лет десяти в красном платьице с белым фартучком, большим бантом на голове и откровенным, хотя и не вульгарным, присутствием косметики на лице, явно нанесённой профессиональным гримёром.

– Господа кандидаты, – сказала она тоненьким голоском, который просто не мог не вызывать сочувствия. – У меня мама болеет. Вы поднимете ей зарплату?

– Народные деньги просто так не раздают, – прогрохотал голос Тыквоеда. – Надо сначала выяснить, что за мама, какую работу она выполняет, является ли она участницей соцсоревнования, чем болеет, в конце концов. А затем мы примем решение.

– Солидарен с предыдущим оратором, – Рудацкий пошевелился и попытался кивнуть, чему мешала груда жира на шее. – Если бы я выплачивал подчинённому мне контингенту дивиденды и бонусы за красивые глазки, моё состояние быстро бы улетучилось. А её мама и вовсе не на меня работает, как мне кажется.

– Мне вообще эта девочка кажется ужасно подозрительной, – сощурил глаз Шмак. – Вот она ни имя, ни фамилию не назвала. Небось, тоже что-то не нашенское. Провокатор, одним словом.

– А вы что скажете? – ведущий повернулся к Дудикову,

Семён робко улыбнулся.

– Милое дитя, – сказал он дрогнувшим голосом, – как же я могу не помочь твоей маме? Передай моему секретарю её фамилию и адрес, и мы обязательно со всем разберёмся. Маму вылечим, зарплату поднимем. Что нам, рублей, что ли, жалко? За них всё равно ничего не купишь. А ещё, – он чуть понизил голос, – подарим мы вам красивую квартиру в центре Красной площади и автомобиль «Ока» почти новый, на ходу, – глаза Дудикова заблестели, и он часто заморгал.

– Ну что же, – подвёл итог ведущий, – на этом наши дебаты окончены. Результат очевиден, – он махнул рукой в сторону колб, висящих под потолком. По стенкам колбы Семёна текла кровь, переливаясь через край. – Семён Дудиков провозглашается Президентом Земли!

Тыквоед встал из-за стола, с грохотом отодвинув стул.

– Как эти ваши чёртовы челюсти заколебали! – пророкотал он, вынув изо рта накладные пластмассовые зубы и лишившись в результате своей примечательной щербатости.

– Уж кто бы жаловался, – проворчал Рудацкий, выдёргивая из затылка пробку и выпуская из себя лишний воздух. Он сдулся до размеров слегка упитанного, но не более, холёного человечка, и без затруднений встал, а потом приблизился к Моргену. – Гонорарчик-то извольте выдать.

– Рубель, – кивнул Морген, – разберись.

Рубель проделал некую манипуляцию с чёрной коробочкой, висящей на его ремне.

– Вот это другое дело, – сказал Рудацкий, ознакомившись с экранчиком своего портативного энергохолдера.

– А мне почему так мало? – воскликнул Шмак, отклеивая свой уродливый нос.

– Недостоверно играли, – сказал Морген. – А также без души.

– Так ведь и пьеска-то дерьмо, – поморщился Шмак. – В следующий раз не уговорите.

– Уговорю, – сказал Морген. – У меня много способов. Ну, всего хорошего.

Все кандидаты, кроме Семёна, рассеялись в мелкую пыль.

– Ладно, – Дудиков тоже встал с места и оправил пиджак. – Пойду я, пожалуй. Где тут поесть можно и выпить?

– Митька, проводи, – сказал Морген, возвращая себе свой прежний облик.

Ведущий стащил с себя парик и предстал перед Дудиковым грустным маленьким человечком:

– Пойдёмте, Семён Иванович. Провожу.

В углу комнаты появилась красная дверь. Как только Дудиков исчез за ней вместе с Митькой, Морген повернулся к Рубелю, который стоял задумчиво неподалёку.

– Ну, как тебе?

– Он своеволен, – произнёс Рубель, – и совсем неглуп.

– А также очень нравится народу, – добавил Морген. – А ну, подай– ка колбу. Тебе на крыльях сподручней.

– Вам лишь бы посмеяться надо мной, – сказал Рубель, взмахнув крыльями и поднявшись над полом. – Вы сами бы достать могли не хуже.

Он снял колбу с кровью, отстегнув от неё трубку, и поднёс Моргену. Тот отхлебнул чуть и позвал:

– Артурчик! А ну пойди сюда! Вкусненькое!

Затем Морген нахмурился и наклонился вбок, приподняв скатерть. Под столом лежала искромсанная на куски окровавленная туша крокодила.

– Да, и непрост, – промолвил Морген. – А также мстителен.

– Что с ним делать будем? – вопросил Рубель.

– Что и со всеми прочими – использовать, – хмыкнул Морген. – А что ещё прикажешь?

Семён же в сопровождении Митьки как раз заходил в просторную залу с колоннами, в углу которой примостился буфет. Он приблизился к прилавку и стал рассматривать лакомства в витрине.

– Вы какие деньги принимаете? – спросил он.

– От вас никакие не приму, – улыбнулась симпатичная буфетчица в белом фартучке. – Для вас всё бесплатно.

– Хорошо, – сказал Дудиков. – Тогда дайте мне бутербродов штук пять вот таких, с маслом.

– Это с икрой, – поправила буфетчица.

– Нет, икру стряхните, – сказал Семён. – И заверните с собой. Ещё вот тот творожок, две баночки. И чекушку.

– Простите, чекушек нет, – засмущалась продавщица.

– Ну, дайте, что есть, – отмахнулся Семён. – Вон то – не знаю, коньяк, что ли.

– Хорошо. Держите, – буфетчица протянула Семёну пакет.

– Спасибо большое, – сказал Семён и двинулся к выходу, на ходу засовывая бутылку в карман.

– Семён Иваныч, – догнал его Митька, – вы куда это?

– Домой, – ответил Семён. – Там же выход?

– Так ведь не сюда. Вашу семью Морген Сантолович уж в замок перевёз. Пожалуйте на лестницу.

– А, – Семён развернулся и последовал за Митькой. – Ну да.

Они спустились во двор, и Семён хмуро оглядел окружающие его здания со скульптурами и лепниной.

– Трактор–то здесь куда поставить?

– Не беспокойтесь. На заднем дворе ваша личная стоянка, – успокоил его Митька. – А вот и ваши хоромы.

– Спасибо, – сказал Семён. – Дальше я сам.

Он распахнул тяжёлую деревянную дверь с воронёными петлями и вошёл внутрь. Навстречу ему неслось улыбающееся низкорослое существо в сером грубоватом платьице, сжимающее в одной из ручек деревянную куклу без головы.

– Апа ишол! – выкрикнуло оно, напрыгивая на Дудикова. Семён подхватил дочку на руки, невольно улыбнувшись.

– Привет, Глаша, – сказал он. – Как твои дела?

– Халашо! – закричала Глаша, обхватив ручками шею Семёна, отчего он получил ощутимый удар по затылку деревянной куклой.

– А знаешь, что у папы есть? – подмигнул Семён, приседая на