Чуткая, глубоко ранимая по природе Энн Бронте не могла оставаться безучастной свидетельницей столь чудовищного торжества роковых сил.

« Она долгое время была вынуждена видеть вокруг себя разрушительный результат невостребованного таланта и способностей, — писала Шарлотта в биографической заметке, посвященной Энн в период создания романа о незнакомке, — по натуре чувствительная и нежная, она (Энн) глубоко воспринимала увиденное, и это ей вредило. Она размышляла над этим до тех пор, пока не уверовала, что ее долг воспроизвести историю (конечно, с помощью вымышленных характеров, событий и ситуаций), как предостережение для других. Она ненавидела свою работу, но продолжала ее. Когда ее призывали к благоразумию, она воспринимала это как искушение и потакание своим слабостям, она считала, что должна быть честной, ничего не приукрашивать, или смягчать, или скрывать ».

…В июне 1848 года «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» была завершена. Рукопись отослали в Америку, в издательство достопамятного мистера Ньюби, занимавшегося публикацией романов Эллиса и Эктона Беллов.

Однажды утром в начале июля в благословенный гавортский пасторат пришло послание от господ Элдера и Смита, издателей «Джейн Эйр». Шарлотта была весьма удивлена этому неожиданному сюрпризу, так как прошел почти год со времени публикации нашумевшего романа Каррера Белла, и хотя она по-прежнему продолжала поддерживать регулярную переписку с одним из сотрудников этой издательской компании, мистером Уильямсом, официальных посланий от ее почтенных владельцев она уже давно не ждала.

Но настоящее изумление овладело ею тогда, когда она, торопливо вскрыв конверт, имела счастье ознакомиться с его содержимым. Господа Элдер и Смит сообщали, что в связи с всевозрастающей популярностью «Джейн Эйр» в Америке, глава одного из солидных нью-йоркских издательств предлагал им высокую цену за право первой публикации следующей книги Каррера Белла. Компания Смита и Элдера дала ему свое согласие. Все было решено официально, поэтому почтенный представитель нью-йоркской фирмы был весьма изумлен и крайне недоволен, когда узнал, что подобный договор уже достигнут с другим американским издательством, в котором в самое ближайшее время должна выйти новая книга.

Господа Элдер и Смит немедля навели справки, выяснив, что недоразумение исходило от издателей Эллиса и Эктона Беллов. Они заверили нью-йоркского издателя, что «Джейн Эйр», «Грозовой Перевал» и новая, лучшая из всех книга «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла», которая вот-вот выйдет из типографии их фирмы, — написаны одним автором — все тем же знаменитым Каррером Беллом.

Смит и Элдер уверяли в своем письме, что не имеют ко всей этой нелепой истории никакого отношения. Но сестры были встревожены не на шутку. Шарлотта и Энн (ибо Эмили не позволяла себе снизойти до участия в подобных мероприятиях) приняли решение немедля отправиться в Лондон, чтобы устранить возникшее недоразумение и доказать почтенным господам Элдеру и Смиту, что в действительности достославная «троица Беллов» — не есть один и тот же мистический автор.

Пасторские дочери немедля занялись сборами. Очень скоро приготовления к поездке были завершены, и сестры, воодушевленные и взволнованные, отправились в путь, предварительно отослав свой сундучок со сменой одежды в Кейлей с попутным экипажем.

Сами же девушки шли до станции пешком. В дороге их застигла гроза, они пустились бегом и едва успели на пригородный поезд в Кейлей. Добравшись до переправочного пункта на станции в Лидсе, сестры пересели на лондонский ночной экспресс и к следующему утру были уже в столице.

Оказавшись в шумном людном городе, пасторские дочери поначалу изрядно растерялись. Уставшие в дороге и сильно проголодавшиеся, они первым делом направились в кофейню Капитула на Патерностер Роу; так задумала Шарлотта, которая уже немного знала Лондон, где ей доводилось останавливаться проездом на пути в Бельгию, в благословенный пансион супругов Эгер.

Что до ее прелестной сестры Энн, то эта «славная малютка», невзирая на крайнее утомление, преисполнилась самого что ни на есть благоговейного восхищения в упоенном созерцании величественных красот исторического Лондона, многие кварталы которого были овеяны подлинным духом загадочной и неодолимо манящей легендарной старины.

Энн Бронте, впервые в жизни отважившаяся на столь далекое путешествие, во все глаза всматривалась в очертания громадных каменных построек, в изобилии оснащавших яркие, сверкающие безупречной чистотою улицы столицы. Она с невыразимым удовольствием взирала на толпы нарядных, чинных горожан, среди которых нередко попадались весьма достойные джентльмены во фраках и цилиндрах и почтенные леди в восхитительных платьях из атласа, бархата или муслина всех цветов радуги. Многие благородные особы придерживали в руках модные сложенные зонтики, некоторые юные барышни вели на поводках миленьких ухоженных гладкошерстных мопсов, степенно и важно вышагивающих подле обворожительных хозяек.

По центру оживленных людных улиц лихо катили почтовые дилижансы и прочие роскошные экипажи всевозможных видов: отменные ландо, легкие фаэтоны, уютные двуколки. По ободкам тротуаров расстилались великолепные травяные газоны; из травы то там то сям прорастали упругие зеленые кустарники с аккуратно подстриженными ветками.

На площадях струились могучие фонтаны с такими чистыми водами, словно они являли собой растопленные породы горного хрусталя.

Словом, пестрый, красочный Лондон, залитый золотистыми лучами ласкового утреннего солнца, представлял собой поистине восхитительное, неповторимое зрелище.

Быстро пройдя несколько нарядных столичных районов, сестры торопливо свернули на Патерностер Роу — узкую, мощенную плитами улицу, еще целое столетие тому назад облюбованную видными деятелями литературы, издателями и книготорговцами. Эта мрачная, уединенная улица, отгороженная в начале и в конце высокими столбами, препятствующими проезду карет, находилась под сенью самого монументального сооружения архитектуры, какое только знала достославная Англия — великолепного кафедрального собора святого Павла. Младшая пасторская дочь была ослеплена торжественной роскошью этого грандиозного строения, сверкавшего позолотой в лучах восходящего солнца. Собор святого Павла служил для сестер Бронте одновременно компасом и путеводителем, ибо его могучий силуэт был виден со всех концов Сити, так что Шарлотта и Энн очень быстро сориентировались, оказавшись в обширном, многолюдном Лондоне, и беспрепятственно добрались до Патерностер Роу.

В самом центре улицы располагалась кофейня Капитула, владелец которой держал нечто вроде миниатюрной гостиницы, состоящей из нескольких мрачных грязноватых комнат для провинциальных посетителей столицы. Сестры Бронте сняли один из здешних номеров, который, к счастью, оказался довольно приличным, и вежливо попросили престарелого слугу принести им завтрак.

— Как бы мне хотелось побывать в соборе святого Павла! — мечтательно воскликнула Энн, наслаждаясь чашкой традиционного ароматного чая, — Я помню, милая Шарлотта, с каким непостижимым вдохновением ты отзывалась о его убранстве. Ах, если бы мне все же довелось там побывать! Я бы не пропустила ни единого закоулка этого благословенного Дома Господня и уж непременно посетила бы каждую из пяти галерей, опоясывающих его купол, чтобы получить ту уникальную возможность, о которой ты мне говорила — созерцать с открытого пространства этих божественных вершин достославный Лондон во всем его великолепии!