Но Ршава и не собирался убегать. Может быть, это выставляло его глупцом, но лишь до поры до времени. Он указал на всадников и произнес то, что хотел сказать своей жалкой кляче:

— Проклинаю вас, животные.

И три степные лошадки одновременно рухнули замертво. До Ршавы донесся слабый крик испуга. Двое хаморов поднялись сразу, но третьему упавшая лошадь придавила ногу. Товарищи помогли ему освободиться. Ходить он мог, но не очень-то легко: держась за плечо спутника, доковылял до большого серого валуна и уселся на него.

Как поступят те двое? Ршава знал, что, если они направятся к нему пешком, их придется убить. Он не хотел этого: смерть соплеменников настроит против него весь клан. Но если он их не убьет, они обязательно попытаются убить его.

Один из степняков направился было к нему, но второй ухватил смелого друга за куртку из волчьей шкуры и показал на лошадей. Ршава не мог слышать, что он говорит, а если бы и слышал, то все равно не понял бы. Однако он вполне мог догадаться: «На их месте могли быть мы». Во всяком случае, ему хотелось, чтобы варвар сказал именно это.

После короткого спора кочевник в куртке из волчьей шкуры уступил. Вместе с приятелем они повели хромого товарища к лагерю. Очень медленно и настороженно Ршава поехал в том же направлении.

От напряжения у него чесалась спина. Если хаморы захотят, они могут послать несколько человек в обход, чтобы подстрелить его из засады. И это у них вполне может получиться. Не желая, чтобы у них получилось, Ршава то и дело оглядывался. Любые пригодные для засады места он объезжал на большом расстоянии, но, впрочем, помня про чрезвычайно дальнобойные луки хаморов, не был уверен, что находится достаточно далеко.

Он ждал, болезненно ощущая, насколько уязвим. Вскоре от лагеря к нему направился одинокий всадник. Он извлек саблю, повертел над головой, чтобы от лезвия отразилось солнце, и бросил ее в траву. Потом медленно пустил лошадку по кругу, показывая, что у него нет лука. У Ршавы колотилось сердце, но все же он махнул кочевнику, чтобы тот приблизился.

Хамор указал на мертвых лошадей.

— Что ты сделать? — крикнул он на скверном видесском. — Как ты сделать?

— Я мог бы убить всадников, а не лошадей, — ответил Ршава. Хамор кивнул в знак того, что понял. Ршава и теперь постоянно оглядывался. Степняку не удастся убаюкать его бдительность. Не увидев никого сзади, Ршава продолжил: — Я пощадил их, чтобы поговорить с вашим вождем.

— Мой вождь. — Хамор ткнул себя пальцем в грудь. — Мой Колакша. Кто ты? Ты колдун? Колдун из Видесс не может написать в горшок. — Он презрительно плюнул.

— Не может, говоришь? — Ршава направил палец на Колакшу, как перед этим наставлял на других хаморов и их лошадей. Он улыбнулся, когда варвар испуганно вздрогнул. Все еще улыбаясь, Ршава добавил: — Я сильнее вашего шамана. Если не веришь, я буду сражаться с ним магией.

Ему пришлось долго втолковывать это вождю. Колакша почти не говорил на видесском, Ршава, разумеется, не знал ни слова по-хаморски. «Пожалуй, придется мне начинать его учить», — подумал он и удивился внезапности этой мысли.

Колакша рассмеялся, когда понял:

— Почему ты хотеть? Липокша убивай ты, если ты пробовать. Ты жрец Фоса, да? Да. Фос слабый бог. Сла-а-а-бый.

Шамана этого племени, как догадался Ршава, звали Липокша. Колакша сумел многое вложить в несколько слов.

— Почему? Чтобы повести вас, повести всех хаморов против Видесса. Теперь Видесс мой враг.

Раз империя изгнала Ршаву, лучшего способа отомстить он придумать не мог. Несмотря на изгнание, в жажде мести он остался истинным видессианином.

Идею мести Колакша явно понял. И столь же явно весьма низко оценил шансы Ршавы.

— Ты жрец Фоса, — повторил он. — Фос слабый.

— Я не священник Фоса, — заявил Ршава. — Я священник Скотоса. Проклясть твою лошадь, как я проклял этих? — Он указал на мертвых лошадей неподалеку.

— Нет! Это хороший лошадь! — Колакша оберегающе положил руку на гриву своей степной лошадки и презрительно фыркнул, взглянув на лошадь Ршавы: — Лучше этот корм для стервятников, где сидеть ты.

— Если стервятник наестся мяса этой лошади, его стошнит, — ответил Ршава.

Он помолчал, решив проверить, дойдет ли шутка до Колакши. Когда варвар, запрокинув голову, захохотал, Ршава понял, что дошла.

— Смешной человек. Смешно-о-о-ой. — Колакша растянул это слово, как прежде растянул «слабый». Он снова окинул взглядом лошадь Ршавы. — И лошадь тоже смеш-но-о-ой. — Вождь потеребил бороду, длинную и курчавую почти до лохматости. — Скотос… Скотос — это бог, который сражаться с Фос?

— Правильно, — кивнул Ршава. — Скотос — это бог, который побеждает Фоса. И Скотос использует хаморов, использует твой народ, чтобы победить Видесс.

Колакша нахмурился:

— Но Скотос — злой бог, да? Хамор не злой. Хамор хороший. Я хороший. — Он вновь ткнул себя пальцем в широкую грудь. — Видесс это увидеть. — И вождь добавил что-то на своем языке.

Если это не было повтором уже сказанного, Ршава изумился бы.

Он едва не рассмеялся в лицо степняку, так же как рассмеялся сам Колакша после сардонической шутки о стервятнике. Ршаву сдержало лишь опасение разгневать вождя. Никто и никогда не считает себя злодеем в собственных глазах. Похоже, это было столь же верно среди диких степных кочевников, которые насиловали и убивали для развлечения, как и среди вежливых и уточненных видессиан, которые… насиловали и убивали для развлечения.

Ршава тоже не считал себя злодеем. Он был реформатором, человеком, которому не дала занять подобающее место умышленная слепота тех, кто вцепился дрожащими от страха руками в отживший порядок вещей. Что ж, Видесс еще увидит. Ршава был способен взглянуть на свои злодеяния не более, чем Колакша — на свои. И он больше не был в состоянии понять, что не может оценивать их здраво.

Хаморский вождь поглядел на него, на мертвых лошадей и стервятников, уже начавших над ними кружиться, и кивнул. Так или иначе, он принял решение.

— Ты идти. — Он махнул в сторону лагеря кочевников. — Идти, да. Ты сражайся с Липокша. Почему нет? Когда он тебя убить, мы пойти дальше.

— Перемирие, пока мы с ним будем сражаться? — спросил Ршава.

— Да, да. — Колакша нетерпеливо кивнул, словно избавляясь от мальчишки, приставшего с какой-то ерундой. — Мы тебя не трогать раньше. Пусть Липокша убить тебя.

Уверенность вождя устрашала. «Но я не позволю себя запугать, только не сейчас», — подумал Ршава и гордо задрал голову. Он надменно взглянул на вождя… сквозь него:

— А если я одолею его?

— Тогда мы слушать тебя. — Колакша рассмеялся. — Но ты не сделать это.

— Посмотрим. Мой бог поддержит меня.

Хаморский вождь опять рассмеялся — и даже громче прежнего, как будто теперь Ршава рассказал ему самую смешную историю. Но сам Ршава ничего смешного тут не находил.