— Уже нет. — Ршава не старался придать голосу мрачность. Она появилась в нем сама, что сделало ее более эффектной, чем любая наигранность. — Народ, вырастивший меня, теперь мой враг. И я поступлю так, как постарается сделать любой, у кого есть враги, — буду им мстить.

Как и прежде, Колакша хорошо понял эту идею. Более высокие чувства сбили бы его с толку.

— Значит, ты хотеть… мы помогай тебе мстить?

— Не просто помочь. — Ршава вспомнил, как читал о том, что рыгать за едой считается среди кочевников признаком хороших манер и показателем того, насколько гостю понравилось угощение. Он выпустил то, что сдержал бы в обществе видессиан. Улыбка Колакши показала, что поступил гость правильно. — Не просто помочь, — повторил Ршава. — О нет. Я хочу, чтобы вы разделили мою месть. Например, хотел бы ты захватить Имброс?

Колакша понял и это. В его глазах вспыхнул огонек жадности, но тут же угас.

— Брать город долго. Не перелезть через стену. Видесский солдаты прийти, — с сожалением ответил он.

— Если я отдам тебе Имброс, ты поверишь окончательно, что я тот, кем себя называл?

— Я верю. Ты не победить Липокша, если ты простой жалкий видесский жрец. — Он помолчал, и жадный огонек вспыхнул вновь. — Ты давай нам Имброс, я поверить больше.

Ршава едва не заплакал. Этот вождь варваров хотел, даже стремился позволить тому, что он видел и пережил, влиять на то, во что он верил. Могли ли священники и прелаты гордого и цивилизованного Видесса сказать то же самое? «Если бы могли, они бы никогда не приговорили меня», — с горечью подумал Ршава. Он нахмурился. Если он не смог показать им одним способом, что зло рыщет по миру, он вынужден прибегнуть к другому.

Он докажет это и Колакше. Вождю очень понравится такое доказательство. А священникам и прелатам Видесса? Если нет — они виноваты сами.

* * *

Колакша послал всадников к нескольким ближайшим кланам кубратов, связанным с его кланом кровными или брачными узами. Как такие отношения работают среди хаморов, Ршава в подробностях не знал. Он предположил, что другие степняки поедут с людьми Колакши брать Имброс. Если город падет, они разделят добычу. А Колакша обретет великую славу как организатор этой победы — и как вождь, нашедший Ршаву.

Если же, с другой стороны, что-либо пойдет не так…

— Ты сделать меня плохо перед другие хаганы, ты за это платить, — предупредил он Ршаву.

Тот лишь кивнул. Он не сказал вождю, что может убить его единственным словом. Заставь человека бояться себя, и ты сделаешь его опасным.

— Ты хочешь это сделать. Я хочу это сделать. Вместе мы это сделаем, — только и сказал Ршава.

— Как?

— Скоро увидишь.

Колакша вспылил, но решил сдержаться.

— Ты сказать убивай Липокша, а потом убить его, — проговорил он, словно напоминая себе. — Я не думать, ты убивай, но ты делать. Ты сказать, что ты делать с Имброс. Может быть, ты делать.

Это была далеко не явная демонстрация уверенности, но все же Колакша перестал донимать Ршаву вопросами. А многие обладавшие властью видессиане так и не отвязались бы. И пусть Колакша варвар — это вовсе не то же самое, что тупица или дурак. До тех пор пока Ршава не стал жить среди хаморов, он не видел разницы. Теперь он ее понял.

Степняки были людьми, а не чудовищами; и об этом он прежде не подозревал. Но они были мужьями и женами, отцами и матерями, сыновьями и дочерьми, братьями и сестрами, тетями и дядями, друзьями, любовниками и врагами, начальниками и подчиненными… В кругу своего племени они вели себя как обычно ведут люди. Некоторые из их ритуалов отличались от видесских, но у них имелись ритуалы. Они распространялись, хоть и не столь сильно, и на других хаморов. Однако видессиане для них попросту не были людьми. По отношению к ним кочевники употребляли слово, сходное с тем, каким они называли мидий, которые используют самодельные путы, чтобы прикрепиться к камням в реке.

Сперва это потрясло Ршаву. Но что думают видессиане о хаморах? Ничего хорошего. Они называют их степняками, дикарями и варварами, а подчас и другими словами, намекающими на слишком тесное общение хаморов со своим скотом. Ршава верил, что это правда, или может быть правдой, однако до сих пор не видел никаких признаков того, что такое случается. В конце концов, снедаемый своим вечным любопытством, он спросил Колакшу.

— О да, мы знать это, — спокойно ответил вождь.

— И что вы в таких случаях делаете?

— Убивать мужчина. Убивать животное тоже. В животном есть плохой дух. Мы этот дух выпускать, — пояснил Колакша.

Видесским пастухам также грозила смертная казнь за скотоложство. Однако видесские овцы могли не бояться наказания.

Между племенем Колакши и племенами его друзей и союзников носились всадники. Они находились на видесской территории, но словно не знали этого — или это их не волновало. В нескольких городах поблизости все еще имелись имперские гарнизоны. Эти города кочевники обходили, но на открытой местности чувствовали себя вольно.

Кочевники стягивались к Имбросу. За исключением племени Колакши, остальные находились не очень близко. Они были готовы присоединиться, если все пройдет хорошо. Или торопливо уйти, если что-то обернется не так. Прежде чем поверить Ршаве, они хотели увидеть доказательства. Им хотелось убедиться, на что он способен.

Да, они точно были людьми.

Облаченный в меховую и кожаную одежду кочевников, Ршава обозревал Имброс. Избавившись от рясы священника, он испытал какую-то странную окончательность. Ршава мог сравнить себя со змеей, сбросившей кожу. Однако происшедшая с ним метаморфоза, решил он, отделяет его нынешнего от его былого гораздо больше, чем змея с новой кожей отличается от змеи прежней.

Имброс был меньше Скопенцаны, но больше Девелтоса. Гарнизон его был настороже. Однажды, когда Ршава подъехал слишком близко, катапульта на стене метнула в него дротик. Стрелок промахнулся, однако свист пролетевшей мимо смерти заставил Ршаву торопливо отъехать за пределы досягаемости катапульты.

Следом за страхом пришел гнев. Он сказал Колакше:

— Завтра Имброс падет перед хаморами, перед кубратами, которые поверили в меня.

— Как? — вновь спросил вождь.

— Стены падут. Большая часть стен падет, и вы сможете войти и взять, что захотите. И сделать, что захотите.

Колакша взглянул на него столь же скептически, как взглянул бы любой видессианин:

— Так просто?

— Да, так просто. И помни про Липокшу, Колакша. Когда я говорю, что могу что-то сделать, то я могу это сделать.

— Посмотрим, — буркнул Колакша. — Мы будем готовы. Все хаморы готовы.

Если все пройдет так, как заявил Ршава, вождь намеревался этим воспользоваться. Если нет — он, несомненно, намеревался заставить Ршаву за это заплатить. Вероятно, Колакша смог бы это сделать. Среди кочевников Ршава был еще более одинок, чем среди соплеменников. «Кто мог бы такое представить?» — подумал он.