Только для Александры они навсегда остались детьми, детьми, которых хотелось защитить. Жаль, что ее сил хватало разве что на то, чтобы выслушать и попытаться дать совет. Она не жаловалась — знала с самого начала, что когда ее малыши вырастут, уйдут в сложный и жестокий мир творцов, мир их отца. Только надеялась, что ему удастся их защитить. Надеялась и сейчас, расхаживая по пустой квартире, полной воспоминаний и тишины.

Ян позвонил спустя час после того, как они втроем «ушли». Сообщил, что с Ланой теперь все в порядке, и к утру она будет огурцом. Жаль, не сказал, по какому часовому поясу ждать утро — в Питере стояла темная, из-за набежавших на небо облаков, ночь. Ночь, в которую Александре, несмотря на усталость, не спалось.

— Надеюсь, что все-таки питерское утро, — глядя в окно на уличные фонари, пробормотала она. — Следующее утро в Шамбале ждать гораздо дольше…

Но даже оставшееся до рассвета время нужно было чем-нибудь занять. Чем-нибудь убить… Убивать время проще всего было на кухне, потому что Саша любила готовить, особенно под подходящее настроение. А Лана наверняка вернется голодной, да и остальные тоже. Только в отличие от остальных ее еще и побаловать хотелось.

«Блинчики с ирисом», — подумала Саша и улыбнулась.

Блинчики с ирисом в последний раз она пекла утром, когда все-таки столкнула Вика с кровати, только потом сообразив, что их могли услышать. Но нет, Лана не услышала, а Ян не проснулся, потому что Виктор заранее наколдовал «купол» в их комнатах. Позже на кухне, наблюдая, как она жарит блины, Лана доверительным шепотом рассказывала свой «сон». А Саша изо всех сил пыталась не расплакаться, не только из-за себя — из-за всего, что она знала. Сейчас состояние было похожее, а потому блинчики с ирисом казались отличным решением — ведь тогда все наладилось.

Спустя полчаса первый блин румянился на сковородке, а Саша чистила ирис от оберток, чтобы потом поставить его топиться на водяную баню. Мобильник играл какую-то балладу из плей-листа Вика, которого она так и не привыкла звать Максом — приходилось себя контролировать. Это муж, будучи настоящим писателем, легко вжился в нового персонажа, без проблем отыгрывая его на публику.

Боль пришла неожиданно. Секунду назад Саша думала, что этот мягкий ирис совсем не похож на тот, что был в ее детстве, и вот она уже сидит на полу, обхватив голову руками, а сознание пронизывает боль от чудовищного предательства. Предательства, которое нельзя пережить. Предательства, после которого хочется умереть. Все длилось примерно минуту, а потом чья-то холодная рука уверенно потянула Сашу за запястье, обрывая давно не открывавшийся канал связи с дочерью.

Саша подняла мокрые от слез глаза и увидела перед собой синекожего рогатого мужчину в странной одежде, больше напоминающую лохмотья. Мужчина улыбнулся, обнажив крупные, как у хищника, клыки.

— Вы — векша? — спросила Александра, вдруг осознав, что совершенно не боится незнакомца.

— Все верно, — мужчина кивнул. — Глава клана Охотников — Райджиган, сын К’харога и Мьялиг, брат Агни-предателя, которого у нас сейчас срочно переименовывают в Агни-спасителя. Как ведьму Иллеа-хи в пророчицу и матерь дождя. Вера — страшное дело, — он усмехнулся и помог Александре подняться, затем снова склонился и собрал рассыпавшиеся по полу ириски.

Саша благодарно улыбнулась и, уже собиралась предложить гостю присесть, когда заметила в дверях девушку-векшу. Она отличалась от своего сородича более светлым цветом кожи, который, наверное, легко было скрыть за автозагаром, а волосы выкрасить в черный цвет.

— Ты Шана?

— А что, похожа? — усмехнулась та, намеренно обнажая клыки.

— Похожа, — Саша кивнула и, не дожидаясь новой колкости, обернулась к Райджигану: — Вы пришли к моему мужу?

— Нет, — векш покачал головой, взял ее за руку и зажег на ладони бледно-синее пламя, которое холодило кожу. — Я пришел к тебе, хранительница очага. Конечно, мой клан будет сотрудничать с твоим мужем: даст кровь, чтобы его воины держали Врата с этой стороны, не давая им разрастаться. Оставит вон ту глупую девицу, которая так старалась показать, что она не такая, как ее мать, что приблизила день открытия врат. Но она пусть и глупая, зато хорошо контролирует Искру, а значит, поможет удерживать богиню Воды, пока мы готовим ритуал обратного призыва. Да, клан Охотников окажет помощь твоему мужу и творцам. Но я пришел к тебе, чтобы ты помогла нам. Потому что никто кроме тебя не сможет найти Искру Огня, как никто кроме нее не сумеет закрыть Врата.

Больше новинок на http://litres.ucoz.site/

Или на нашем телеграмм канале https://t.me/martin_2015

Жизнь моя с крыльями белыми,

Что тянет камнем к земле,

Сделай, чтоб я была смелою

И не стремилась к тебе.

Там где-то за поворотами

Ждет меня злая судьба,

Чтоб не гналась за высотами

И только смерть лишь ждала.

Чтобы смирилась и спрятала

Все, что тебе берегла,

И те слова, что как патока,

Я бы сказать не смогла.

Смерть моя с крыльями черными,

На твоем плече дай уснуть,

Чтобы тобою прощенная

Жизнь я могла зачеркнуть.

(Робин Штенье, написано специально ко второй главе "Snuff")

* * *

Я сегодня не в теме — не знаю, какой сейчас день.

Все случится по новой от горьких слез до истерик.

Ты в моей голове твердишь упрямое "верь",

И я очень хочу, но, увы, не могу тебе верить.

И как в старом кино забуду все то, что случится,

Твой ответ разобьется на сотни моих голосов.

Мою руку в своей ты держишь как птицу синицу,

А в глазах журавли улетают за грань моих снов.

Я не буду просить: "Давай, повтори все еще раз!"

Ночь приносит дожди, и пенится память-река.

Она боль мою смоет на дно твоих черных глаз,

Ну а завтра по новой начнется время сурка.

(Робин Штенье к двадцать пятой главе "День сурка")

* * *

Не надо рыцарей…

Пусть я прогневлю бога,

Но буду светлой в бархатной ночи.

И у тебя стоит моя погода,

А у него, уверенна, дожди.

Не надо рыцарей…

Средь самых громких звуков

Мои сомненья будут ни о чем.

И даже в музыке останешься мне другом,