Они поднялись на галерею. Дрюн обогнал их и пошёл вперёд по тёмному коридору, Дория направилась к себе. Леандра покачала головой.

– Реки крови проливают именно те, кто считает, что может что-то там исправить, – она хохотнула. – Пылающая преисподняя, в своей прошлой жизни я попыталась истребить человечество. Моя репутация не внушает оптимизма.

– Ты можешь стать всем, кем захочешь.

– Откуда ты это знаешь, папа? За последние двое суток я уже убила человека и бога. А тебя вот отравила.

– Отравила, чтобы спасти.

– Тебе приходится так говорить, потому что я – твоя дочь.

– Хочешь сказать, я ошибаюсь? Леа, просто… подумай об этом, ладно?

– А если ты ошибаешься…

Внезапный крик не дал ей договорить. Краем глаза Леандра заметила какое-то движение, стремительно развернулась, но поскользнулась и упала. Она увидела Дрюна. Одна пара рук вытягивала меч из ножен слева, другая – справа. Его мускулы были напряжены, но руки не двигались.

Толстые чёрные ветви оплели руки и ножны, ощетинились шипами, впиваясь в тело бога, из ран на лангот потекли струйки крови. Кричал Рори. Он колотил кулаками в грудь бога, подталкивая того к перилам. Мышцы бёдер Дрюна вздулись под ланготом, но он всё же потерял равновесие и отступил назад.

Леандра как наяву увидела Дрюна, сталкивающего лорнского рыцаря с этой же галереи, и Рори, склонившегося над телом сэра Клода.

Мантия друида была распахнута. Ветви выросли прямо из пластинчатой деревянной брони, которая казалась просто наброшенной на плечи. Его длинные каштановые волосы прикрывали лицо, искажённое слепой яростью.

Крича, чтобы Рори немедленно прекратил, Никодимус попытался вмешаться, но отпрыгнул, испугавшись, что случайным касанием может сломать божественный язык Дрюна или праязык Рори.

В грудь друида что-то ударило, полетели осколки стекла, и на обоих противников хлынула вода. Поднимаясь на ноги, Леандра сообразила, что это фиал Дории. Но рассеивающие заклинания водяные чары лишь заморозили окровавленные ветви, опутавшие Дрюна.

Леандра шагнула к дерущимся, но вынуждена была опереться о стену: ногу пронзила боль. Она увидела лицо Рори: смесь ненависти и тоски, искажённых… чем? Неужели друид напился? Тут она вспомнила слова Дории о том, что пришлось дать Рори снотворное, так сильно он раздавлен горем. Теперь в нём разом бурлили гнев, горе и наркотик.

Обомлев, Леандра смотрела на лицо друида, точно алхимик, заворожённо наблюдающий за новой эссенцией, зреющей в перегонном кубе.

Половицы проросли корнями, те обвились вокруг ног Рори, придав ему устойчивости. Дрюн продолжал отступать. Вот он упёрся бедром в перила, пошатнулся, замотал головой, в его глазах сквозило мучение, но бог не сдавался.

Не обращая больше внимания на боль в ноге, Леандра кинулась к нему. Она знала, что надо делать: сломать тексты Рори, а при необходимости – и связанные с ними части тела Дрюна, лишь бы унять друида.

Она встретилась глазами с Дрюном. Время замедлилось, уподобившись сахарному сиропу. Слишком поздно она поняла, что Дрюн борется отнюдь не с друидом. Он борется сам с собой.

Рот Рори перекосился в гримасе тоски и жажде убийства. Друид изо всех сил толкнул бога. Дрюн начал запрокидываться через перила, его лицо странно обмякло, глаза вспыхнули слепящим, точно солнечным, светом. Он не был больше похож ни на юного прекрасного Дрюнарсона, ни на древнюю мудрую Нику. Его глаза горели безжалостным огнём. Искристые белые сполохи заплясали вокруг тела. Перед ними предстало истинное обличье Дрюна: Северная Звезда, Неизменная и Недвижимая.

Рори подогнул колени, упёршись в грудь бога. С влажным чмоканьем Дрюн вырвал все четыре своих руки из локтевых суставов, в то время как пальцы продолжали сжимать рукояти мечей, намертво прикрученные к ним ветвями. Кости и сухожилия перламутрово мерцали в свете ламп.

Из культей выросли новые руки, мускулистые и чёрные. Нижние ухватились за перила, восстанавливая равновесие, а верхние – отбросили ладони Рори со своей груди. Стремительно, будто атакующая змея, Дрюн обогнул Рори, чёрные руки скользнули под мышками друида и обвили его шею.

Леандра с воплем кинулась к ним. Она не успевала, в то время как Дрюн слишком далеко зашёл. Рори забился, словно пытаясь сдвинуть гору. Мускулы бога вздулись, и друид согнулся пополам.

В следующий момент Леандра была рядом с Дрюном. Слишком поздно. Он отшвырнул тело друида и встал в боевую стойку. Леандра уже видела такое на арене или в бою. Подобное заканчивалось смертью или увечьем для бедолаги, рискнувшего в этот момент напасть на бога.

Однако ей не нужно было на него нападать. Он прыгнул, готовый бросить её через бедро, но в тот миг, когда их кожа соприкоснулась, Леандра обратила его тело в пространство алого текста и погрузилась в него, точно в воду.

Разум вскипел от ужаса и ярости. Жизнь Леандры с самого рождения была мечена смертельным недугом. Она пыталась переломить судьбу, сделать всё, что возможно за краткое время, отпущенное ей. И вот теперь смерть словно проросла сквозь неё, раздалась во все стороны, подобно древесным корням.

В этот момент Леандра всем сердцем почувствовала, что она воистину Лос Возрождённая, богиня, и имя ей – Смерть и Перемены. От осознания этого стало тошно, и она решила действовать наперекор своей природе.

Воспользовавшись своим даром, она отделила Дрюна от божественной совокупности, обрезая все предложения, связывавшие его с Дрюнарсоном и Никой, пока в её руках не оказался неподвижный Дрюн. Несколькими отточенными мыслями она стёрла его в пыль.

Мир вернулся на своё место. Потрясение и ужас побежали по венам, реальность казалась ирреальной. Леандра стояла на втором этаже павильона. Из пола торчал клубок корней, опутавших человеческие ноги. Их владелец, мёртвый мужчина со сломанной шеей, лежал ничком. Над ним склонился Никодимус, пытаясь приподнять тело, но всюду, где его руки касались кожи, вздувались чёрные и серые опухоли.

Леандра изумилась тому, что смогла прожить столько лет, не догадываясь о своей истинной натуре. Если бы она хорошенько присмотрелась к своим родителям, прислушалась к собственному сердцу, всё давно бы прояснилось.

В руках Леандры покоился прекрасный юноша, чья смуглая кожа отливала бронзой при свете ламп. Он лежал совершенно неподвижно. Леандру буквально заворожили точёные линии его скул, шероховатость чёрной бородки. Мускулы были уже не столь впечатляющими, как прежде. А руки… их осталось всего две.

Леандра осторожно опустилась на колени, и юноша превратился в женщину: высокую, белокожую, с орлиным носом и короткими чёрными волосам. Опустив её на пол, Леандра поднялась с колен.

Коридор заполнился людьми. На Леандру таращились стражники и слуги, на их лицах залегли тени. Здесь же были и мрачная Эллен, и бледные друиды-близнецы из свиты матери, держащие за руки мальчика лет одиннадцати с глазами Холокаи.