спуск, который должен был привести их обратно к посадочной полосе, и в этот момент что- то привлекло его внимание - движение на земле в паре тысяч футов внизу.

Он посмотрел еще раз. Три грузовика ехали на большой скорости по одной из утоптанных грунтовых дорог, пересекавших заповедник Лусима. Они ехали навстречу шторму.

Первой мыслью Герхарда было, что водители грузовиков, должно быть, сошли с ума. Он посмотрел на свой компас, сделал приблизительный расчет направления ветра и понял, что они направляются к Поместью, и мгновение спустя - что это не грузовики Леона.

Внезапное предчувствие опасности поразило его. Впервые почти за десять лет Герхард снова почувствовал себя боевым пилотом, заметив подозрительное движение и подумав: - "Это враг!

На мгновение он растерялся. Он хотел спуститься и поближе взглянуть на грузовики. Но у него на борту были дети, и надвигался шторм. Им нужно было быть в безопасности дома и укрыться в постели. Он читал Шафран лекцию о том, как обезопасить себя ради семьи. Как он мог не сделать то же самое?

Но давно дремавшие воинские инстинкты Герхарда освещали его нервные окончания сигналами опасности. Он посмотрел на облака и сказал себе: - "Я посмотрю, а потом как можно быстрее направлюсь к полосе. Мы все еще можем добраться туда раньше шторма.

Герхард повернул "Три-Пейсер" к грузовикам и начал спуск на триста футов.

***

На переднем сиденье ведущего грузовика Кабайя увидел самолет справа от себя, летящий в противоположном направлении. Он прищурился. Он был маленьким и одномоторным, как те, которыми пользовалась полиция.

Но почему здесь полицейский самолет?

Ему пришла в голову мысль: возможно, могущественный Бвана Кортни настолько богат, что может позволить себе собственный самолет. Мы должны надеяться, что он нас не увидит.

Надежда рухнула. Самолет развернулся и пошел в неглубокое пикирование. Пилот видел их. Он хотел взглянуть поближе.

"Три-Пейсер" спускался к грузовикам, пока не оказался всего в нескольких сотнях футов над ними. Кабайя смотрел, как она приближается, ненавидя охватившее его чувство бессилия. Его люди были бесполезны для него. Они не могли стрелять по самолету, пока грузовики не остановятся, и все они не спешатся. К тому времени, когда прозвучит первый выстрел, самолет уже улетит за пределы досягаемости.

Все, что он мог сделать, это надеяться, что пилот будет доволен тем, что они доставляют продукты и чистое белье в дом Бваны Кортни. Но кто станет делать это поздно вечером, когда впереди бушует буря?

- "Его не проведешь", - подумал Кабайя, когда самолет приблизился. Некоторое время он летел параллельным курсом к двум грузовикам, практически скользя над высокими баобабами, усеявшими саванну.

Кабайя держал на коленях пистолет "Стен". Его пальцы так и чесались воспользоваться им. Он видел, как пилот смотрит на него, пытаясь решить, представляют ли грузовики угрозу для его хозяина или нет.

Кабайя больше не мог этого выносить. Он опустил стекло, выставил ствол "Стэна" на открытый воздух, прицелился в кабину пилота и разрядил магазин одной длинной очередью.

Кабайя был опытным солдатом, стрелявшим в упор. Он не собирался промахиваться.

Герхард увидел, как из окна со стороны пассажира высунулся ствол пистолета "Стен", и немедленно отреагировал. Когда Кабайя нажал на спусковой крючок, он отбросил "Три-Пейсер" в сторону, как человек, ныряющий в укрытие, так сильно накренившись на такой низкой высоте, что кончик его крыла был всего в футе или двух от земли внизу.

Если он вступит в контакт, самолет будет все равно что мертв, потому что он споткнется и упадет на землю. Но Герхард резко изменил угол поворота, дернувшись в другую сторону и подбросив один кончик крыла обратно в воздух, в то время как другой качнулся вниз к красно-коричневой кенийской земле.

Но когда он нырнул и спикировал, Герхард не смог избежать длинной очереди из пистолета "Стен".

Плексиглас перед ним треснул, когда в него попали три пули, и на тонкой алюминиевой обшивке фюзеляжа появилась линия отверстий.

Эти пули попали в самолет. Но во что они попали?

Когда Герхард отвел "Три-Пейсер" от грузовиков, он крикнул своим детям:

- С вами там все в порядке? Зандер! Кика! Скажите, что с вами все в порядке.

- ‘Со мной все в порядке, папа, - ответил Зандер, но его голос был единственным ответом.

Герхарда охватил ужасный, свинцовый холод страха.

- ‘Кика! Поговори со мной! - умолял он ее. - С тобой все в порядке?

- Мне страшно, - ответил голос маленькой девочки. - Я хочу домой.

Герхард точно знал, что наткнулся на отряд налетчиков. Если эти грузовики были полны, там могло быть тридцать или больше людей Мау-Мау, направляющихся к Поместью. Если бы они смогли организовать внезапную атаку, у Леона и Харриет не было бы ни единого шанса.

Герхард попытался послать по радио предупреждение, но это был бесполезный жест. Шторм, несомненно, вывел из строя коротковолновое радио Леона; если бы передатчик не пострадал, высокая, тонкая антенна не выдержала бы сильного ветра.

Он взглянул на детей, потом на указатель уровня топлива. Он был почти пуст. Вывод напрашивался сам собой: либо шторм сметет "Три-Пейсер" с неба, либо у него кончится бензин. Тем временем Герхарду нужно было подумать о двух усталых, голодных, испуганных детях.

Он не мог рисковать жизнью своих детей. Но он также не мог обречь их бабушку и дедушку на верную смерть.

Это была невозможная дилемма, но у Герхарда не было времени, чтобы придумать разумное решение. Все, что он мог сделать, это следовать своим инстинктам. Он взял курс на восток, в сторону Поместья.

Он сделал свой самый веселый голос и сказал детям: - "Я передумал. Мы собираемся навестить бабушку и дедушку.

Он направил свой самолет на бушующее черное сердце надвигающегося шторма.

Бенджамин видел, как линия грозовых облаков надвигалась на него, когда он спускался к лугам. К тому времени, когда он добрался до машины, их присутствие проявилось в виде черной завесы на ночном небе, закрывающей звезды, время от времени разрываемые ослепительными вспышками молний.

Ливень почти настиг его, когда фары Бенджамина выхватили линии следов протектора шин, пересекающие голую землю слева от него, а затем соединяющиеся с дорогой, по которой он шел - дорогой к Поместью. Он остановил "лендровер" и спросил себя: были ли