– Надеюсь, это действительно что-то важное, – подозрительно сказал мужчина. И впустил ее в вестибюль.

Холл, тускло освещенный аварийным светом, казалось, спал, словно набираясь сил для будущего дня, очередного дня с шумом, сигаретным дымом, разговорами и холодом. Бóльшая часть пространства была занята дюжиной столов и стульев. Сбоку – бар, а в глубине – уголок администратора, окутанный теплым светом, который мягко струился на невысокую деревянную стойку со стендом для ключей за ней. Тина сняла шапку и расстегнула куртку. Мужчина прошел к освещенной стойке.

– Может быть, желаете комнату? – настойчиво спросил мужчина, мечтающий разом покончить со всем и вернуться в постель.

– Нет. – Бросив взгляд на халат и пижаму: – Простите, пожалуйста, но я думала, что в гостинице всегда кто-то дежурит. И хотела поговорить как раз с ночным портье.

– Здесь бывает не так много народу, чтобы нанимать еще и ночной персонал.

– А если кто-то должен в это время уезжать?

– Что вам нужно? Решили поразвлечься… – Он поднес запястье к кругу света над стойкой. Тина видела, что мужчине трудно сфокусироваться на циферблате часов. – …В четыре часа утра? – Сурово: – Так вот знайте, что в шесть часов я уже начинаю подавать кофе постояльцам.

Тина показала ему фотографию Жорди. Она сделала ее два года назад, когда они ездили в Андорру, чтобы потратить там выданную на Рождество премию. Темные глаза Жорди блестели, словно были влюблены в объектив камеры.

– Вы его знаете?

Мужчина удивленно, раздраженно и в явном замешательстве посмотрел на Тину, взял фотографию и поднес ее к свету. Изучил снимок, но остался к нему безучастным.

– Кто вы? Полицейский? Детектив?

– Я его жена.

Мужчина вернул снимок и указал ей на дверь.

– Сеньора, ваши интриги меня… – Он тряхнул головой. – Послушайте, я ничего не хочу знать. Это гостиница и бар, и я не отвечаю на вопросы о клиентах.

– Значит, вы его знаете. Он останавливался в этой гостинице.

– Я этого не говорил. Я лишь сказал…

– Спасибо.

Тина вышла, не дав ему договорить и ощущая всю нелепость ситуации. Мужчина закрыл дверь на ключ и задвижку, он был явно рассержен и раздражен визитом этой полоумной, явившейся сюда ни свет ни заря, чтобы подточить свои рога.

«Ситроен» стоял на том же месте, где Тина сидела в засаде, когда застукала своего мужа с другой женщиной. Сев в автомобиль, она стала наблюдать за входом в гостиницу, которая на этот раз была погружена в темноту. С того рокового дня прошел целый месяц, но ничего, кроме неопределенности и беспокойства, он ей не принес; она подумала, что гораздо удобнее забыть о том, что приносит боль, чем противостоять неприятной ситуации. Но абстрагироваться от того, что ей уже известно, было невозможно. В своем поведении она достигла верха малодушия, потому что продолжала жить с Жорди и не находила в себе мужества открыто предъявить ему все, что знала. Занималась лишь тем, что играла в шпионские игры. Разозлившись на себя, она включила двигатель и послала к чертовой матери этого типа из хостела, который даже не удосужился… Но, проехав несколько метров, внезапно нажала на тормоз. Был пятый час утра. Она пожалела, что не взяла с собой термос.

Женщина долго смотрела на фотографию Жорди, словно оценивая качество столь любимых и таких ненавистных черт его лица. Как можно возненавидеть лицо, которое ты так любила? Тина подумала об Ориоле; он тоже знал, что Роза презирает его, хотя еще совсем недавно любила. Своим ухоженным ногтем женщина ткнула в Жорди, попав в его темно-карий глаз, и сняла очки, которые повисли на шнурке у нее на шее.

– Раз в неделю. Со своей женой.

– Его жена – я.

– Вот как!

– Да.

Тина обхватила чашку кофе с молоком обеими ладонями, чтобы согреть их. За стойкой хозяин раздавал кофе первым ранним пташкам, водителям грузовиков и туристам, время от времени бросая гневный взгляд на женщин.

– Ну и что вы от меня хотите? – вздохнула хозяйка.

– Я хочу знать, кто она.

– По мне, так лучше оставить все как есть.

– Нет. Я не смогу спать, пока не узнаю, кто она.

– Без этой навязчивой идеи вам жилось бы спокойнее.

– Дело в том, что это должна быть какая-то знакомая. Наверняка. И я не хочу, чтобы меня водили за нос и ставили в дурацкое положение: ни он, ни она. Мне нужны аргументы, чтобы высказать им все прямо в лицо.

– Вы этого не сделаете. Это очень трудно.

– Да нет, сделаю.

– Что ж, потом мне расскажете.

Хозяин подал Тине бутерброд. Тихим голосом сердито сказал жене:

– Тебе не следует ничего рассказывать о наших клиентах.

– Занимайся кофе, давай-давай, голуба… – не глядя на мужа, властным кивком указав на стойку. Потом улыбнулась Тине, открыла книгу записей и надела очки. – Ну-ка… вот: в прошлый вторник…

– Каждый вторник, но не знаю, с какого времени.

– С лета. По крайней мере, здесь указано, что с лета.

С лета, боже мой, Жорди врал и скрывал от меня часть своей жизни с лета. Начиная с лета я не жила, а прозябала в отсутствие его любви, убитая его нелюбовью.

– Мне очень жаль, – сказала хозяйка. – Хотите узнать что-то еще?

– Да.

Хозяйка пошла за регистрационной книгой, бормоча сквозь зубы вторник, вторник…

– Вот. – Она указала тем же ухоженным ногтем на два имени. – Ее зовут Роза Бел.

– Роза Бел.

– Вы ее знаете? – Теперь любопытство овладело хозяйкой.

Роза Бел. В школе было две Розы, но они были не Бел. Роза Бел. То есть она ее не знает. Не знает любовницы своего мужа, хотя все время подозревала кого-то из своих коллег. Что ж, может быть, это к лучшему. Возможно, даже лучше, что… Но где он ее взял? У него не было возможности познакомиться где-то на стороне…

– Это ведь может быть ненастоящее имя.

– Нет, сеньора. Мы всегда просим удостоверение личности; у нас все легально.

– Простите.

Она съела полбутерброда, и ей показалось, что он застрял у нее в горле. Но ведь надо радоваться, что он не обманывает ее с кем-то из школы! А она была разочарована, потому что так Жорди отдалялся от нее еще больше, потому что у него был какой-то совершенно незнакомый ей мир, и предательство происходило где-то там, далеко, приобретая поистине океанский размах. И тут ее осенило.

– А его имя?

– Жорди Орадель.

– Как?

Хозяйка перевернула книгу, чтобы Тина могла прочесть имя собственными глазами. Жорди Орадель, записано его почерком. А ниже другим почерком… чей же это почерк? Ниже почерком, который не показался ей совсем уж незнакомым, было написано: «Роза Бел». Кое-что начинало проясняться.