В своей внутриполитической жизни Латвия тоже прошла через конституционный кризис, аналогичный эстонскому. Первоначальная конституция 1922 г. пошла даже дальше в области обеспечения верховенства законодательной власти. Это был однопалатный парламент, в котором посредством очень либеральной системы пропорциональных выборов было представлено около двадцати различных партий. Особенно сильным было противостояние между националистами, которые хотели заранее пресечь любую возможную коммунистическую опасность и имели поддержку влиятельного военного общества «Гражданская гвардия», и социал-демократами, у которых была своя вооруженная организация под названием «Рабочий спортклуб».

Чтобы избежать столкновений между этими двумя противоборствующими лагерями, премьер-министр К. Ульманис – лидер Крестьянской партии – распустил парламент 15 мая 1934 г., запретил партийную деятельность и с помощью «Гражданской гвардии» установил некоторое подобие диктатуры, которая длилась до 1936 г., когда он был выбран президентом и мог приступить к конституционной реформе. Реформа была завершена два года спустя путем принятия Закона об обороне государства. Как и в Эстонии, исполнительная власть и особенно власть президента сильно увеличилась, и к сейму еще прибавился Государственный совет, основанный на концепции корпоративного государства. Этот новый орган состоял из экономического совета, в котором все профессии были объединены в государственные палаты наподобие старинных гильдий, и совета по культуре, в котором были особо представлены искусства и литература. Систематически поощрялись образование и кооперативные предприятия. Однако у этой реформы с большими перспективами было не больше времени, чтобы доказать свою эффективность или возродить демократию в Латвии, чем у пересмотренной в этом же году конституции Эстонии.

Литва. Есть некоторая аналогия между двумя республиками-сестрами, на которые была поделена старая Ливония, и третьим из трех Прибалтийских государств – Литвой. Эта страна была немного меньше Латвии (площадь – 21 553 квадратные мили), но имела более многочисленное население – свыше двух миллионов человек. В эти цифры не входил район Вильно (Вильнюса), который литовцы продолжали требовать от Польши, зато входила территория Мемеля (Клайпеды по-литовски) – уголок Восточной Пруссии, который по Версальскому договору был отделен от Германии из-за преобладания в сельской местности литовского населения, но окончательно не был приписан ни к какому государству. Даже после официального признания новой Литовской республики союзниками в январе 1921 г. эта территория вместе с городом и портом Мемелем – единственным возможным выходом Литвы к морю – оставалась еще более двух лет под контролем союзников, имея французские гарнизон и администрацию. Жившие в городе немцы хотели, чтобы весь этот регион стал вольным государством, как Данциг, но местные литовские организации были за объединение его с Литвой и с помощью добровольцев из соседней республики захватили всю эту территорию между 10 и 15 января 1923 г., сделав ее автономным образованием внутри Литовского государства.

Однако не раньше 8 мая следующего года конференция послов в Париже после расследования, проведенного на месте комиссией Лиги Наций, в конечном счете признала суверенитет Литвы над Мемелем и в специальной конвенции гарантировала его автономию. Такое решение было более благоприятным для Литвы, чем решение аналогичной проблемы Данцига для Польши, но даже при этом она привела к возникновению постоянной напряженности между литовскими властями и немецкими партиями и организациями в городе. После 1933 г. нацистский режим в Германии способствовал нагнетанию этой напряженности, что вскоре привело к заговору и суду более чем над сотней нацистских руководителей в 1935 г.

Проблема Мемеля, жизненно важная для развития торговых отношений Литвы, и неурегулированные отношения с Польшей, приведшие к серьезным кризисам накануне Второй мировой войны, поглощали все внимание правительства Литвы на протяжении всего периода независимости, но, тем не менее, конструктивные достижения в этой области менее чем за 20 лет были такими же поразительными, как и в других Прибалтийских государствах. Несмотря на все то, что у Литвы было общего с ними обоими, особенно с латышскими соседями, имевшими с литовцами общие корни и похожий язык, условия в этих странах были разными по крайней мере в двух отношениях. С географической точки зрения у новой Литвы не было общей границы с Советским Союзом, от которого ее отделяла территория Польши. Поэтому в Литве опасность проникновения коммунистов была меньше, чем в Эстонии и Латвии. С исторической точки зрения Литва, хотя и была ограничена своей этнической территорией, в Средние века была традиционно независимым, большим и могучим Великим княжеством Литовским, чем не могли похвастаться два других Прибалтийских государства. Более того, за прошедшие века союз между Великим княжеством Литовским и Польшей оставил о себе незабываемые следы, которые не стер из памяти конфликт между этими двумя государствами.

Вместо немецкого меньшинства, столь важную роль игравшего в Эстонии и Латвии, но не существовавшего в Литве (кроме Мемеля), несмотря на ее общую границу с Германией, там было польское меньшинство, игравшее такую же существенную роль в культурной и общественной сферах. Однако точные цифры вряд ли можно привести, так как это меньшинство, более многочисленное, чем русская или еврейская общины, состояло главным образом из ополячившихся литовцев, которых официальная статистика не признавала как отдельную группу населения. Подобно землевладельцам немецкого происхождения в Эстонии и Латвии, эти польские или ополячившиеся землевладельцы пострадали от аграрной реформы. Желая ликвидировать польское культурное превосходство прошлых времен, новая Литва ставила свою культуру на этническую и лингвистическую основу.

В этом отношении независимая республика оказалась заметно успешной. В Каунасе, который де-факто был столицей, хотя конституция продолжала претендовать на Вильнюс (польский Вильно) как историческую столицу, был немедленно основан совершенно новый литовский университет, из которого вырос выдающийся культурный центр. Был основан и ряд других образовательных и научных учреждений в этом же процветающем городе и в некоторых других местах. Прекрасно развивались литература и искусство, особенно живопись и музыка, и в конце концов была создана чисто литовская культура, подготовленная национальным возрождением в предыдущем веке. В равной степени поразительными были успехи в экономике, которым способствовали создание в стране Банка Литвы и установление стабильного курса валют в 1922 г. За 10 лет объем производства удвоился, и, хотя страна продолжала оставаться преимущественно аграрной, имело место многообещающее начало индустриализации (текстильной и лесоперерабатывающей промышленности), и выросли объемы внешней торговли, особенно с Великобританией.

В культурном и экономическом развитии Литва вполне могла сравниться с Эстонией и Латвией, но конституционный кризис в ней был более продолжительным. Когда временная конституция, принятая в октябре 1918 г., была заменена новой 6 августа 1922 г., в ней не было никаких существенных изменений демократического характера, и главенство парламента (сейма) было подтверждено. Однако, как обычно, возникли разногласия между многочисленными партиями, особенно между националистической христианско-демократической партией и либеральными левыми социалистами. В ответ на либеральную политику премьер-министра Слезевициуса, поддерживаемую меньшинствами, испугавшись коммунистической пропаганды, группа офицеров разогнала сейм в ночь с 16 на 17 декабря 1926 г. За этим последовал авторитарный режим Антанаса Сметоны с расширенными полномочиями как президента республики. Диктаторская тенденция, представленная премьер-министром Вольдемарасом с помощью организации «Железный волк», продлилась только до 1929 г., когда этот амбициозный политик был изгнан. Но новая конституция, принятая 15 мая 1928 г., которая сделала президента, избранного на семь лет коллегией выборщиков, практически независимым от законодательной власти, ограничила число депутатов, и был создан Государственный совет как совещательный орган. Эта конституция оставалась в силе и послужила основой для окончательной конституции, принятой 12 мая 1938 г. Не предлагая идеи корпоративного государства, как в Эстонии и Латвии, Литва тоже искала форму правления, промежуточную между полным принятием западной демократии и более сильной исполнительной властью, которая была очень нужна в эти трудные времена в Центрально-Восточной Европе. Поэтому неудивительно, что эта же самая проблема возникла одновременно и в гораздо более крупной, но более уязвимой Польской республике.