индустриального общества влекло за собой изменения в сфере семьи, в положении женщин и молодежи.

Отчетливо выделялись три типа семьи — крестьянская, рабочая и буржуазная. Для первой было характерно единство сельского труда и домашнего хозяйства. Она охватывала как самих крестьян с их детьми, так и челядь, батраков и поденщиков. Браки в этой среде заключались довольно поздно, поскольку крестьянин обзаводился семьей обычно после получения отцовского двора. Это была патриархальная семья, во главе ее стоял муж и отец, для которого дети были скорее работниками и наследниками, чем личностями.

Рабочие семьи уже не имели характера производственной единицы, но по своей сути также являлись патриархальными. Обычно рабочие женились в возрасте 25–30 лет. В начале века в семьях квалифицированных рабочих заметной стала тенденция планирования семьи — чтобы обеспечить детям, число которых уменьшилось, лучшие жизненные шансы, дав им приличное образование. Неквалифицированные рабочие, как правило, женились раньше и заводили больше детей, продолжая традиции низших слоев доиндустриальной эпохи.

В буржуазной семье обычно работал один муж, а жена вела домашнее хозяйство и воспитывала детей. Мужчины большей частью женились к 30 годам, поскольку лишь к этому времени они завершали образование и утверждались в профессиональном плане. Хотя увеличился и средний возраст выходящих замуж женщин, разница между возрастом мужа и жены оставалась довольно большой и обычно составляла примерно семь лет. Детям в буржуазной семье уделяли гораздо больше внимания, чем в крестьянской или рабочей.

В нач. XX в. в немецком обществе все еще сохранялась правовая и политическая дискриминация женщин, но их положение все же изменилось. Женщины стали создавать собственные организации, перед ними с 1908 г. распахнулись двери высших школ и университетов. Накануне войны из 60 тыс. немецких студентов 4 тыс. составляли девушки.

Возросло число работающих женщин — с 8,2 млн. в 1895 г. до 9,8 млн. в 1907. Большинство женщин было традиционно занято сельским трудом, но быстро росло число работниц в текстильной и кожевенной промышленности, точной механике и электротехнике. Заметно увеличилась доля женщин в педагогике и здравоохранении, торговле и банковском деле. При этом большинство работающих женщин составляли незамужние, разведенные или овдовевшие. Замужние, как правило, после рождения ребенка оставляли работу или переходили к надомному труду[154].

Важнейшей целью начавшегося в кон. XIX в. женского движения было поощрение профессионального труда женщин как фактора, способствующего их эмансипации и самоутверждению. Значительная часть возникших местных и региональных женских союзов в 1894 г. объединилась в Союз немецких женских организаций. При том, что одни женские организации были близки к либералам, а другие тяготели к социал-демократии, их главным общим требованием было установление юридического и политического равноправия с мужчинами. Помимо буржуазных и социал-демократических женских организаций существовали также евангелические, католические и еврейские женские союзы. Особое место занимали «отечественные» женские организации националистического толка, которые шумно выступали против эмансипации.

В нач. XX в. в Германской империи появился ранее совершенно неизвестный феномен — молодежное движение. Националистическое молодежное движение «бюндиш» резко выступало против новых общественных явлений, современного авангардистского искусства и посягательств на общественную мораль в кино, театре, литературе, против модных танцев, алкоголизма и курения. Значительное внимание члены новых молодежных организаций уделяли сохранению и популяризации народных обычаев, танцев, песен, игр и ремесел. Они были проникнуты аграрной романтикой, ставя превыше всего труд на земле, в их умах царили мифы прошлого национального величия. Не случайны некоторые названия организаций: «Союз башмака» (по аналогии с крестьянскими союзами нач. XVI в.), «Молодежь Шилля» (по имени героя борьбы против Наполеона), «Молодежь Кифхойзера» (по названию тюрингской горы, в недрах которой, по преданию, спит Фридрих Барбаросса), «Великогерманская молодежь» и др.

Еще в 1896 г. в берлинской гимназии Штиглица учитель Карл Фишер создал организацию «Вандерфогель» («Перелетные птицы») — так назывались кочующие школяры средневековья. Распространившееся на всю Германию это движение пропагандировало дух новой национальной общности и сплоченности, принципы дисциплины рыцарских орденов и идею фюрерства, приоритет национальных ценностей и миф о создании нового человека в стиле ницшеанского Заратустры. Общим для всех молодежных движений был отказ от принятия нового стиля жизни с его формальными требованиями в поведении, одежде и воспитании, а также протест против расчетливого рационализма. Новые молодежные организации презирали идолов вильгельмовской эпохи, бездуховность и помпезность, пышность и монументализм официального искусства, суету больших городов, лихорадочную погоню за барышами. Ожидание чего-то совершенно нового и романтического стало основой того воодушевления, с которым подавляющее большинство немецкой молодежи встретило август 1914 г.: пришел долгожданный апокалипсис, несущий гибель старому миру меркантильности, лжи и лицемерия.

«Полный вперед!»

Поворот во внешней политике Германии после отставки Бисмарка нагляднее всего выразился в отказе от континентальной политики «железного канцлера». Разумеется, его преемники также видели опасность сближения России и Франции и возникновения войны на два фронта, но считали эту проблему разрешимой с военно-технической точки зрения, рассчитывая разгромить противников поодиночке. Руководители немецкой внешней политики и сам кайзер до самого заключения англофранцузского соглашения полагали, что противоречия между Великобританией, с одной стороны, и Россией и Францией — с другой, гораздо глубже, чем противоречия Германии с Францией, а тем более с Россией.

Наделе оказалось, что углубившиеся противоречия между Англией и Германией стали уже перевешивать их общее стремление воспрепятствовать русской экспансии в Азии и на Балканах. Немецкие товары успешно вытесняли английские с рынков России, Австро-Венгрии, Дании, Швеции, Румынии, Турции и других стран. Металлоизделия из Германии продавались в самой Великобритании по более низким ценам, чем отечественные. Началась ожесточенная конкуренция английских и немецких банков за захват сферы вложения капиталов в Латинской Америке и на Дальнем Востоке.

Проникновение Германии на Ближний Восток было связано прежде всего с получением в 1899 г. концессии на строительство Багдадской железной дороги, которое не являлось чисто экономическим мероприятием, а должно было послужить мощным средством включения Османской империи в сферу немецкого влияния и подрыва позиций Великобритании в этом регионе.

Еще в кон. XIX в. Германия захватила важные в стратегическом отношении острова в Тихом океане — часть Самоа, Каролинские, Маршалловы и Марианские. Она прочно утвердилась на Шаньдунском полуострове в Китае, навязав ему неравноправный договор. Но до тех пор пока Британия оставалась «владычицей морей», Германия не могла рассчитывать на мировую гегемонию. Нужно было создать собственный мощный военно-морской флот. Его строительство превратилось в стержневой элемент немецкой внешней политики. Инициатором и руководителем первой крупной флотской программы стал адмирал Альфред фон Тирпиц (1849–1930), назначенный в 1897 г. статс-секретарем военно-морского ведомства. Его энергичная деятельность привела к тому, что в 1898 г. рейхстаг утвердил программу строительства 19 линкоров, 8 броненосцев береговой обороны, 12 тяжелых и 30 легких крейсеров. В 1900 г. была принята новая программа, удвоившая