Не видя другой части флота, я заключил и часто указывал на это лорду Эффингему (разумеется, конфиденциально), что граф имел приказы не пробовать пройти Дарданеллы из опасения вызвать зависть других европейских держав602.

То, что те два турецких корабля подошли, сделало попытку [их атаковать] в 10 раз более опасной, так как они заняли хорошее место, чтобы противостоять нашим атакам.

Мы ничего не знали о другой эскадре, поэтому я рассматривал, как мог бы распорядиться моими кораблями и где установить их на позицию, чтобы предотвратить на входе в Дарданеллы поставку провизии и припасов любого вида, как того требовали данные мне Инструкции.

Я понял, что расположение между материком и Тенедосом при входе в пролив не давало возможности пресекать поставки, в особенности при ветрах, господствовавших в это время года. Поэтому в противоположность тому, что показывали лучшие карты, к каким я мог обратиться, да и в противность моему собственному мнению, существовавшему до моего появления там, я теперь нашел, что лучше всего лечь на якорь под восточной оконечностью Имброса (которая находится с наветренной стороны Тенедоса). Это было лучшим постом, на котором я бы мог оказаться, так как он располагался всего в 5 или 6 милях от материка и в виду обоих замков, которые защищают вход в Геллеспонт.

Затем я должен был решать, как достать воды и продержаться с нашей провизией. Несколько греков, что были у меня на борту, сказали, что на западной оконечности Имброса есть река. На основании этих сведений я оставил «Не Тронь Меня», «Надежду» и «Африку» в крейсерстве между восточной оконечностью Имброса и замком на европейской стороне Геллеспонта и ушел с «Саратовом» искать место для налития водой.

Мы встали на якорь [18/]29 июля напротив указанного места, где нашли небольшой залив. Я высадил сторожевой отряд на берег и отправился осмотреть место, которое выглядело как русло реки, но воды не было. Вскоре в результате раскопок мы нашли, что там много родников, и, соорудив дамбу около кромки морского берега, прокапывая глубокие ямы и направляя маленькие ручейки до берега в один канал на расстоянии 500 ярдов от берега, мы вскоре сделали какой-то задел для налития водой. Мы, к счастью, также нашли немного фруктов и получили от греческих жителей несколько бычков и баранов; последние были особенно малы, но когда барашки были жирными, они на вкус были очень хороши. Целый баран весит всего от 8 до 12 фунтов.

[19/]30 июля. В 2 часа пополудни отправили на берег несколько парусов, чтобы соорудить палатки для солдат и больных, занятых налитием водой. Получили небольшое число бычков и баранов от местных жителей. Последние сказали нам, что те турки, числом около 30, которые жили на этом острове, ушли на континент после нашего приближения и что мы можем не опасаться, что нас будут беспокоить. Однако, предпочитая не верить им на слово, я приказал поставить строгую охрану и зорко следить, чтобы не произошло внезапного нападения, так как турки, судя по расположению острова, могли за несколько часов ночью отправить достаточные силы, чтобы помешать нам наливаться водой, но этого, к моему большому удивлению, они не сделали. Я приказал также достаточному количеству шлюпок оставаться ночью на берегу, чтобы в случае неожиданного нападения снять всех, кто был на берегу на дежурстве, и больных.

Мы получили сведения, что на противоположной стороне острова появилось судно, поэтому отправили туда греческое судно, присоединившееся к нашей эскадре. Оно вернулось с четырьмя пленными, которые бежали с Лемноса, и те сообщили нам, что все турки, кроме укрывшихся в форте, покинули Лемнос.

[20/]31 июля. Заняты налитием водой и починками на корабле. Дали кораблю Boot Tops603, это было новостью для русских офицеров. Приказал подтянуть реи для того, чтобы управлять ими, но русские офицеры ставили их наоборот и не могли взять в толк, как это может сослужить службу кораблю, если приносит им временные беспокойства.

Фрегаты «Надежда» и «Африка» из‐за того, что по беспечности ночью не держались близко к Имбросу, были снесены к подветренной от нас стороне, «Африка» – почти к Лемносу. «Не Тронь Меня» шел тем же путем. Я понял, что нельзя было полагаться на их наблюдение, так как из‐за того, что их сносило, мы могли видеть, что входит и выходит из Дарданелл, лучше, чем все они. И хотя мы были на самой подветренной части острова, мы оставались в поле видимости замка на европейской стороне.

Среда [21 июля/]1 августа. Заняты налитием водой, дали людям возможность освежиться по очереди, сходя на берег в дневное время. «Не Тронь Меня» и двум фрегатам я разрешил быть с подветренной стороны этого залива, который для лучшего распознавания мы назвали заливом Св. Екатерины604.

Четверг [22 июля/]2 августа. Заняты тем же, чем и раньше. Увидели два паруса к подветренной стороне при Лемносе. Так как мы уже закончили наливаться водой и больные значительно окрепли, я приказал дать сигнал «Не Тронь Меня» и «Надежде» лечь на якорь. В полдень «Не Тронь Меня» лег на якорь.

Пятница [23 июля/]3 [августа]. В час пополудни снялись с якоря и отверповались подальше от берега, так как нашим кораблям в том весьма рискованном положении было лучше плыть, будучи открытыми на половину компаса и при юго-западных ветрах. В 8 часов вечера [фрегат] «Надежда» лег на якорь.

Суббота [24 июля/]4 [августа]. Греческая фелука бросила якорь у берега. Один из наших катеров отправился к ней и привез несколько джентльменов с этого судна, не задумываясь, откуда они могли прибыть, но я пресек их попытку подняться на корабль и попросил подойти под корму, сообщив, что я буду говорить с ними от люка кают-компании младших офицеров (gunroom port). Оказалось, что джентльмены были депутацией от английской, голландской и других факторий, отправленной из Смирны молить графа Орлова не атаковать Смирну, так как турки сказали, что, если русские не смогут взять город, они [европейцы] вместе с семьями и прочие [христиане] погибнут. После сожжения турецкого флота те моряки, что спаслись, числом три тысячи, пришли в Смирну в полном неистовстве и убивали каждого грека, встречавшегося на их пути. И после их прихода в Смирну все европейцы – мужчины, женщины и дети – должны были ради безопасности бежать на купеческие корабли, стоявшие в гавани, так как эти турки провозглашали, что намереваются убить каждого француза или любого похожего на англичанина, так как они приписывали все свои потери англичанам. Они были уверены, что эскадра английского адмирала состояла целиком из английских офицеров и матросов, иначе они бы никогда не испугались московитов. Я посоветовал джентльменам отправиться к графу, который, как я слышал, находился на Лемносе, и сказал, что у меня нет ни малейших сомнений, что граф сделает все, чтобы рассеять их страхи. Они сообщили нам, что турки потеряли около 9000 человек в ту страшную ночь, так как, не желая полагаться на греков, отправили их на берег, когда впервые были атакованы, а когда корабли загорелись, не было никого, чтобы спустить шлюпки. Это и было причиной потери стольких жизней.