Они познакомились на одной вечеринке в начале 1965 г., и Рудольф был совершенно сражен. Талита, родившаяся в Индонезии, обладала белоснежной кожей, высокими скулами и почти такими же глазами, как у него. Хотя он не находил ее особенно умной, Талита обладала интуицией и теплотой, и их немедленно потянуло друг к другу. Ее семья жила на Бали. В 1943 г. остров захватили японцы и интернировали их в ужасающие условия. Талита научилась воровать еду; иногда она делилась ужасными воспоминаниями о концентрационном лагере. Ее мать, которая так и не оправилась после испытаний, умерла в 1948 г., а отец, Виллем Пол, голландский художник, переехал в Англию, где вскоре женился во второй раз. Дочь Огастеса и Дорелии Джон, Поппет Пол, обладала утонченной яркостью обоих родителей, и воспитание Талиты изменилось почти за одну ночь в богемную идиллию. В переливчатом платье из Ливана или берберском свадебном наряде с шалью и холщовых туфлях с Кингс-Роуд, Талита, по сути, создала свой стиль, насыщенный, как писали в журнале Vogue, «ее собственными неподражаемыми фантазиями». Ее можно считать одной из первых лондонских хиппи. (Когда Рудольф пригласил Талиту на королевский гала-концерт, ему пришлось просить Джоан Тринг одолжить ей что-нибудь подходящее из одежды.)

Гиббс говорит, что на него произвело сильное впечатление то, как Талита одержала верх над своим прошлым. «Она была ослепительной и утонченной, но вместе с тем очень ранимой и очень испорченной». И хотя на самом деле он видел в ней изысканное, андрогинное отражение самого себя, Рудольфа еще никогда так эротически не возбуждала женщина – он признавался нескольким знакомым, что хочет жениться на Талите. Впрочем, он сам так же обворожил ее. Когда Клаус фон Бюлов, сосед Рудольфа по Белгрейвии, пригласил их обоих к ужину, Талита заставила его обещать, что он посадит их рядом. По какой-то причине Рудольф в тот вечер прийти не смог, и вместо него фон Бюлов пригласил сына своего компаньона Дж. Пола Гетти. Жребий был брошен: Дж. Пол-младший влюбился, как только увидел Талиту, женщину, которая «едва не сломала ему жизнь». В декабре 1966 г. она стала миссис Пол Гетти. Замуж она выходила в белой мини-юбке, отороченной норкой. Пара жила между Римом и Марракешем, где они купили дворец XIX в. в Старом городе. Вскоре они подружились с Ивом Сен-Лораном и его партнером Пьером Берже, которые также купили себе дом в центре Марракеша. Мгновенно возникшую симпатию между Сен-Лораном и Талитой Берже назвал неизбежной – такой же неизбежной, как «очень, очень тесная связь», какую он наблюдал между ней и Рудольфом: «У таких людей, как Талита, Рудольф и Ив, одинаковое чутье – то же восприятие жизни и более-менее одинаковое поведение. Это декаданс, нечто среднее между Бёрн-Джонсом и Россетти. Для таких людей остальной мир – обыватели».

Они все вместе были в Париже в июне 1967 г., на спектакле Ролана Пети «Собор Парижской Богоматери», костюмы для которого создал Сен-Лоран. Балет особенно интересовал Рудольфа, так как главную роль в нем исполняла Клер Мотт, одна из первых его друзей на Западе. В то время она вышла замуж за Марио Буа, высокого, симпатичного директора музыкального издательства[100]. После спектакля, вместе с супругами Гетти, они все поехали ужинать в ресторан, который Буа называет «chic avant d’être à la mode»[101]. Талита в тот вечер выглядела особенно потрясающе, одетая в пышный плащ и такую же шляпку, которую Рудольф позже снял и властно нахлобучил себе на голову. «Хочешь? Дарю», – сказала она, смеясь. Компания вышла из ресторана лишь в пять утра, и, хотя все были в изрядном подпитии, Клер и Марио повезли Рудольфа в своей побитой колымаге в отель «Ритц». Вандомская площадь была пустынна, и Рудольф, по-прежнему в шляпке Талиты и немного растрепанный, вышел из машины и начал танцевать – подпрыгивал, кружился, пародировал кого-то, в том числе себя самого. В одной пародии он издевался над собственной влюбленностью в замужнюю Талиту: олицетворение трагикомического Петрушки, который состязается с соперником за внимание балерины.

Хотя Рудольф, несомненно, подпал под обаяние Талиты, при своей врожденной любви к экзотике Рудольф, возможно, был очарован той сибаритской средой, какую супруги Гетти создали в «Пале Да Захир» («Дворце удовольствия»). В парке, освещенном камфарными факелами на фоне Атласских гор, танцующие мальчишки разносили подносы с мятным чаем и свечами; гости либо ужинали на улице, на старинных коврах, среди роз, увитых мятой, или в залах с высокими потолками, где в каминах на обоих сторонах пылали оливковые бревна. Может быть, он инстинктивно чувствовал опасность и потому держался на расстоянии? Поскольку в 1967 г. галлюциногены были на пике моды, «Да Захир» стал меккой для «роскошных хиппи», которых Сесил Битон назвал «аптекарями» – Мик Джаггер и Марианна Фейтфулл, Крисси Гиббс, Роберт Фрейзер, Брайан Джонс и Анита Палленберг. На вечеринке по случаю кануна Нового, 1968 г. в дыму кифа, который выдыхали из кальянов, видели лежащих навзничь Пола Маккартни и Джона Леннона. «Они не могли встать с пола, не то что говорить». Следуя примеру «отважной» Талиты, Пол Гетти-младший начал экспериментировать со все более тяжелыми наркотиками, и они вместе отправились в «хипповый вояж» по странам Востока. Хотя Рудольф уверял, что по-прежнему влюблен в нее, он отказывался обсуждать пристрастие Талиты к героину: «Он предпочитал не обращать внимания на плохое в тех, кто ему нравился».

И все же, испытывая растущее отвращение к любым наркотикам, он инстинктивно отдалился от нее и, в отличие от восприимчивого Сен-Лорана, который «регулярно совершал трипы», ему удалось противостоять песне сирены – Талиты[102].

В то время гораздо больше соблазна для него представляли недавно открывшиеся возможности роскошной жизни. В 1967 г., когда он только надеялся найти постоянное место пребывания, его пригласили пожить в «двух красивейших домах в Англии», городской и загородной резиденциях князя и княгини Радзивилл. Подобно своей старшей сестре, Джекки Кеннеди, Ли Радзивилл принадлежала к числу самых страстных поклонниц Рудольфа. Обе сестры унаследовали фамильную экстравагантность Бувье и потрясающую уверенность в себе – то, что Трумэн Капоте называл чувством права на роскошь. Их решительная, амбициозная мать воспитала дочерей в убеждении, что богатство и положение в обществе ценятся гораздо выше любви. Второго мужа Ли Жанет Бувье сочла европейской разновидностью ее отца. Старше жены на девятнадцать лет, Станислас, или Стас, Радзивилл, польский аристократ, обладал неотразимым в глазах Ли старосветским обаянием. Создав компанию с известным лондонским магнатом в сфере недвижимости, Радзивилл нажил достаточно денег, чтобы позволить жене нанять огромный штат прислуги, хорошо одеваться и ни в чем не нуждаться. Он любил баловать ее и опекал, как жену-девочку, «как Нору в «Кукольном доме», – говорит ее подруга, актриса Лесли Карон. – У меня возникало чувство, что ей хотелось расправить крылья и стать независимой».