— Конечно, помню, разве такое забудешь! Ведь мы себя чуть ли ни джазовыми «революционерами» считали! — рассмеялся Женя, — но потом ведь у него стала получаться игра на фанере. И совсем неплохо. Какого ударника потерял мировой джаз!

Денис вытащил из кармана пиджака пластиковый футляр и достал оттуда отдающий серебряным блеском диск.

— Хочу тебе подарить, Жека, этот диск с записью нашего оркестра на концерте в Нью-Йорке, — сказал он, — там в самом начале его звучит та самая наша тема «Опавшие листья» в моей, так сказать, обработке.

— Спасибо, Дениска, — Кудрину было приятно, а время уже перевалило за полночь, и они этого не заметили.

— В Москву я приехал первый раз после своего побега «за бугор», — продолжал свой рассказ Денис, — и, как ни странно, наперекор моим тревожным мыслям меня здесь встретили по-царски и всячески стараются ублажить и чем-то порадовать. Сегодня утром я побывал у нашего дома в Беляево. Там все изменилось до неузнаваемости: уже нет деревни, у дома вместо пролеска — площадка для машин, и, конечно, нет знаменитой «голубятни». В нашей квартире уже проживают чужие люди, а во дворе бегают уже другие пацаны…

Денис на секунду замолчал и предложил тост за знаменитую «голубятню».

— А теперь твоя очередь, Женя, расскажи про себя и наших пацанов, — проговорил Денис, смачно закусывая большим соленым огурцом.

— Да рассказывать особенно нечего, — ответил Кудрин, — Толик Орешкин не прошел тогда по конкурсу в летное училище, а после армии устроился официантом в одном из ресторанов Москвы. Я его сам давно не видел, но где-то год назад разговаривал с ним по телефону. Он тогда сказал, что так же работает в ресторане, но все свободное время проводит с внуками на даче. Седого лет десять назад случайно встретил в центре на Арбате. Ты бы его не узнал, тот тоненький хлюст превратился в грузного человека с пивным животом. Я ведь его тоже не признал, не окликни он меня. А работал Седой шофером в коммерческой организации, и, как я понял, жизнь у него сложилась неплохо. Кстати, от него я и узнал, что ты приезжал домой два раза: первый раз он тебя видел во дворе дома, когда умерла бабушка, а второй раз — когда ты хоронил мать. Соболезную тебе, Дениска, я ведь знал и твою маму, и бабушку…

— Спасибо, Жека, спасибо, друг, — тихо произнес Денис, и снова слезы навернулись у него на глаза.

Денис замолчал, не моргая, смотрел на Женю и, казалось, не мог насмотреться.

— А про себя, про себя расскажи, — раскраснелся Денис, подливая холодного виски.

— В тот год, когда ты уехал, я успешно сдал экзамены и поступил в среднюю специальную школу милиции, — начал рассказывать Кудрин, — а после экзаменов нас направили в подшефный колхоз на сбор овощей. Когда через месяц приехал домой, то узнал — нам дали новую трехкомнатную квартиру у метро «Коломенское». А спустя месяц мы переехали в новую квартиру, и с тех пор больше я в нашем доме не был. Ну а после учебы в школе милиции меня направили на службу в уголовный розыск, — продолжал рассказывать Женя, — и вот уже тридцать с лишним лет ловлю всяких нарушителей закона, работая на этом поприще. За это время получил высшее образование, закончил Академию МВД и дослужился до звания полковника. Разрешите представиться: начальник отдела управления уголовного розыска товарищ Кудрин.

— Ого! Ну, ты даешь, Жека! С кем имею дело! А семья у тебя есть? — расспрашивал Денис.

— Конечно, есть, все успел, — ответил Кудрин, — жену Тамару искать пришлось не долго — познакомился на работе, она в то время работала в научно-техническом отделе. Воспитали вот таких, — Женя приподнялся, встал на цыпочки, раздвинув руки в стороны, — двоих сыновей. И старший уже обзавелся семьей. Внуков нам с Тамарой родил, это особый рассказ, не в двух словах…

— Хотелось бы мне их увидеть, — с грустью в голосе сказал Денис, — но завтра у нас начинается концертный тур по Франции, и днем мы улетаем из Шереметьево в Марсель.

— Денис, а как тебя занесло сюда в это кафе? — переменил тему Кудрин.

— Пути Господни… Лет пять назад в Нью-Йорке я случайно после концерта познакомился с русским музыкантом Семеном Рудневым, который в составе джазового оркестра приехал на гастроли по Америке. Он джазовый гитарист, и очень неплохой, чем-то похож по стилю на знаменитого американского гитариста Эл Ди Меолой. Мы выступали на одной площадке и в гримерке разговорились. Он тоже москвич и хорошо знает наш с тобой район Беляево. Потом я ему показал Нью-Йорк, мы долго бродили по его улицам и разговаривали о современном джазе и исполнителях, я дал ему свой телефон, а он мне свой московский. Буквально через год он снова появился в Америке, и на этот раз в моем городе — Новом Орлеане, я тогда ему помогал найти хорошую студию для качественной записи диска его оркестра. А на одном из мероприятий в День города я пригласил его оркестр поиграть с нами, и мы играли двумя составами самые известные джазовые темы. Так мы подружились с Семеном и часто созваниваемся по тем или иным событиям в области музыки. А когда в этом году у меня определились концерты во Франции, я решил: если уже буду в Европе, обязательно нужно побывать хоть на один день в Москве и посетить могилы родителей и бабушки. Вот я и позвонил тогда Семену. Он очень этому обрадовался. У меня так получилось, что образовались три свободных дня для пребывания в Москве, и когда мы с оркестром прилетели, Семен сделал все, чтобы нам понравилось. Мы с ним съездили на Хованское кладбище, где покоятся мои родные, побродили по Москве, которую я совсем не узнал, и Семен мне предложил сделать благотворительный концерт в фонд детей-сирот, который он опекает. Я не мог отказать моему товарищу, ведь сам у себя дома помогаю детям-инвалидам. Так я и попал в это кафе, а Семена ты видел, он стоял с администратором кафе, когда ты зашел в эту комнату. Я, как мог, постарался объяснить, что не смогу поехать к нему в гости — встретил друга детства. Мне кажется, он все правильно понял.

Дэн вскинул руку, посмотрел на увесистые часы:

— Уже сегодня днем мы встречаемся в гостинице, и он проводит меня в аэропорт.

— Знаешь, Дениска, я так думаю, что теперь мы не должны потеряться и просто обязаны еще раз встретиться! — проговорил Женя, разливая по бокалам очередную порцию виски.

Они выпили, закусили, и в комнату опять ненадолго пришла тишина, но другая, наполненная событиями прошлых пережитых лет, плотно изложенных и красиво упакованных. Каждый плыл в своем потоке жизни, переживая свои радости и горести, и вдруг стоп — поворот.

Как же невероятны как бы случайные встречи!

— Послушай, Жека, — встрепенулся Денис, — ты сказал, что уже полковник и работаешь начальником отдела, я не ослышался?

— Да нет, — с грустью в голосе ответил Женя, — пока еще работаю и, как в песне поется, «…а до пенсии четыре шага…»

Денис неожиданно весь напрягся, губы у него дрогнули, и он почти шепотом произнес:

— Тебя сам бог мне послал…

— Ты чего там, Дениска, шепчешь? — улыбнувшись, спросил Женя. — Давай лучше накатим за нас и еще раз за нашу «голубятню».