– М-м-у-гу…

На входе, уперев руки в круглившиеся под халатом бока и тем самым перегородив его, стоял невысокий мужичишка: крашенная в рыжий цвет и уже несколько отросшая после этой процедуры борода, подведённые зеленовато-чёрным глазки и того же оттенка, приглаженные, как ишак лизнул, брови с неровным охряным пятном между ними. Стоял уверенно, по-хозяйски, и прикидывал что-то в уме, притоптывая кривой ножкой в заношенной туфле, словно пересчитывал стадо баранов в загоне. В такт притопам покачивалось в ухе кольцо. Задержавшись цепким взглядом на дерюжной хламиде Лётчика, мужичишка скривил физиономию.

– Ага… Расположились… – отметил он, ни к кому не обращаясь. – Расположились ведь? – повторил, теперь уже для уставившихся на него путников.

– Ну, – предчувствуя подвох, буркнул Рост.

– М-угу… Удобно?

– Жаловаться не на что.

– Понятненько… Надолго ли?

– Пока не надоест. Тебе-то что?

– Мне-то? Мне – оплату за постой. И деньги – вперёд! – рыжебородый ткнул пальцем в землю перед собой, словно указывал точное место, куда складывать затребованные деньги.

– Чего?! – Рост даже подался вперёд от удивления.

– Как это «чего»? – мужичишка важно расставил ноги и надулся, и оттого стал ещё шире, основательно, как пробка, утвердившись в проходе. – Вы вошли, расположились. Так? Так! Удобно? Удобно! Жалоб нет? Нет! Платите! – и требовательно протянул руку.

– Эй, бедолага, у тебя что, мозги тля разъела? Тебе места в этих развалинах мало? Проходи, садись – я, так и быть, подвинусь!

– Развалины? Ты сам развалина! А это – постоялый двор! Вот что это такое! Место для отдыха и ночлега! А я – хозяин! И вы уже воспользовались предлагаемой мною услугой, рассевшись здесь и, между прочим, тем самым лишив возможности других, более нуждающихся в отдыхе и менее наглых путешественников устроиться на постой, а потому…

– Да чем это мы менее нуждающиеся?! С раннего утра на ногах! А в этом тухлом городишке и места-то приткнуться не найти, и…

– Тогда платите и не морочьте мне голову!

– Да за что платить-то? За голую землю? За небо над головой? – возмутились дадаши хором.

– Никто вас и не уговаривал заходить! Сами вломились! А не нравится – освободите постоялый двор! Возместите ущерб от наглого вторжения, которое распугало всех страждущих отдыха, и проваливайте себе, куда вздумается! Ищите место лучше! Ха!

– Каких «страждущих»? Кроме нас и не было никого!

– Было, не было… – рыжебородый покачал головой. – Никого не хочу обидеть, но стоит ли верить на слово подозрительным бродягам? Так или иначе, однако же вы на моём постоялом дворе, а значит, по-любому должны мне монету! А за постой – так и две!

– Не по чести рыло мазано! Шлюхи в летах берут вчетверо дешевле, тем более бородатые! Монету ему! А в пятак не хочешь?! – Рост уже стоял на ногах, сжимая кулаки.

Бинеш и Дилшэд хотя и не были настроены столь агрессивно, но, кажется, готовы были поддержать товарища.

Рыжебородый явно струхнул, однако – стреляный, должно быть, воробей! – отступать не собирался.

– Ага, конечно, злодея нашли! Герои! – зачастил он, бегая глазками по лицам дадашей. – А каково, по-вашему, пожилому человеку ежедневно прибираться в этих разва… э-э… четырёх стенах, а?! А ухаживать за садом?! – кивнул на чахлые деревца. – Вы думаете, легко мне одному содержать целый постоялый двор в чистоте и порядке?! Терпеть убытки и унижения от всяких там… Но я, в отличие от других, не обманываю постояльцев, и я всегда готов договориться! Однако и в ответ рассчитываю на чистую монету! Это справедливо!

– Вот я тебе сейчас пятак и начищу… По справедливости… – Рост шагнул к напыжившемуся владельцу двора.

– Не будем спорить, – поднял руку Упавший-с-неба, и Рост замер. – Мы остаёмся на ночь. Максуд, будь добр… – кивнул он на дорожную сумку.

Максуд посмотрел в глаза Упавшему (мгновения хватило, чтобы понять: не шутит, – но ещё нескольких – убедить себя согласиться выполнить сомнительной разумности просьбу), пожал плечами и полез за кошельком. Что ж, те несколько монет, которые удалось раздобыть за время пути, не чураясь самой тяжёлой и грязной работы (как будто предлагали иную!), – Упавший имел полное право на них. На ощупь Максуд выбрал два кругляша поменьше и так же, не глядя, снова обмотал кошелёк шнурком.

– Пусть ещё докажет, что это его собственность… – проворчал между тем Рост, с неохотой отрывая взгляд от оборотистого пройдохи и разминая напряжённые пальцы.

– Доказать?! – вскинулся, осмелев, рыжебородый. – Да Бахрама, хозяина постоялого двора, все знают! И кому же ещё, скажите мне, взбредёт в голову каждый божий день торчать в духотище на этом пустыре и следить за порядком?!

Копошение Максуда в торбе заставило, однако, ловкого дельца утихомириться, а получив деньги, тот и вовсе успокоился, повеселел и, будто не было только что никакого скандала, затараторил – сама непринуждённость:

– Моё имя Бахраманд. Но постояльцы называют меня просто «хозяин Бахрам», – представился владелец двора, проигнорировав презрительное фырканье Роста. – Что ж, гости дорогие, вам несказанно повезло: за символическую плату вы имеете просторное и чистое место для отдыха со всеми удобствами! Здесь, – хозяин Бахрам указал на отгороженный двумя жердями угол, – место для двух-трёх ишаков, с прилагающимися кормушкой и поилкой. Корм и вода оплачиваются отдельно. Ах, вы пешком? – будто только сейчас заметил он. – В таком случае стойло можно использовать как место для хранения багажа, дорожных посохов…

А вот то, что багажа у пришельцев не имеется, хозяин Бахрам, судя по выражению лица, действительно понял лишь в этот самый миг. Однако же не растерялся.

– …или для других целей, как то: наказания провинившихся… – он наткнулся на взгляды дадашей – и осёкся, посчитав за благо переменить тему. – Из удобств: отхожая яма – в углу, под крышкой. В других местах прошу не гадить. За дополнительную плату могу принести циновки, посуду, лепёшки, воду…

От циновок и посуды, привычные к отсутствию даже столь незначительного комфорта, странники отказались, лепёшки пока что имелись, а вот запас воды решили пополнить: в каких же, действительно, закоулках этого выгребного городища искать чистый источник… если вообще имеется таковой?

Хозяин Бахрам окинул напоследок постояльцев строгим взглядом и ушлёпал за водой, бодренько напевая себе под нос. В окошке примыкавшего к «постоялому двору» дома мелькнула чья-то насмешливая физиономия и скрылась.

– А ведь он, прощелыга, явно не в первый раз проворачивает такой фокус! – заметил Максуд. – Сидел ведь где-то, наблюдал, выжидал, пока размякнем с дороги…

– Да что с него требовать, с бедняги? – вздохнул Дилшэд. – Вместо дома – развалины… У меня ведь тоже дом осыпью накрыло. Со всем, что было внутри… – и тряхнул головой, отгоняя неприятную мысль. –