— Ко-ко! — громче и требовательнее повторила девочка.

Обе матери обернулись и посмотрели сначала на Шабнам, затем на канареек. По клетке прыгали только две птицы. Гюльназ оставила цветы, пересекла двор и, приподнявшись на цыпочки, заглянула в клетку.

— О нет! — воскликнула она.

— Что такое? — Шекиба бросила работу и тоже подошла к клетке.

— Она мертва, — с расширенными от страха глазами пролепетала Гюльназ.

Маленькое тельце, покрытое желтыми перьями, лежало на дне клетки. Две соседки умершей птички забились в угол, они жались друг к другу и время от времени робко чирикали. Обе женщины молча смотрели на них сквозь прутья решетки. Обе восприняли гибель канарейки как знак.

«Мы стали похожи на мать Асифа, — подумала Шекиба, — превращаем слова в кинжалы, чтобы побольнее ранить друг друга».

Глава 60

ШЕКИБА

С тех пор как Асиф заметно потеплел ко второй жене, отношения между ней и первой женой стали гораздо прохладнее. Шекиба искренне молилась, чтобы у Гюльназ тоже родился мальчик и таким образом сгладилось то невольное преимущество, которое выпало на ее, Шекибы, долю. Однако месяц проходил за месяцем, год за годом, но детей у Гюльназ больше не было.

Зато Шах и Шабнам с лихвой компенсировали отчуждение, возникшее между их матерями. Когда Шах начал ходить, Шабнам уже довольно резво бегала. Она с интересом наблюдала, как единокровный брат делает первые неуклюжие шаги, а Шах, заливаясь смехом, пытался угнаться за сестрой.

Шабнам была красивой девочкой, от отца и матери она взяла лучшие черты. Непонятно только, от кого ей достался веселый нрав, столь не свойственный обоим родителям. Как бы там ни было, но миндалевидные, в точности как у Гюльназ, глаза Шабнам светились озорным блеском.

Шах, как и предсказывала Гюльназ, рос крепким мальчиком. У него были светло-каштановые волосы, вьющиеся мягкими локонами, и улыбка, которая могла растопить любое, даже самое черствое сердце.

В феврале 1919 года Шабнам исполнилось пять, Шаху — четыре. Зима в тот год выдалась холодная, температура опускалась до нуля.

Однажды утром, когда Шекиба и Гюльназ занимались привычными домашними делами, их внимание привлек необычный шум, доносившийся с улицы. Люди громко кричали, слышался топот бегущих ног. Шекиба отослала игравших во дворе детей в дом, а сама осторожно приоткрыла ворота и выглянула наружу. Мужчины торопливо шагали в сторону центра, многие что-то возбужденно обсуждали и размахивали руками. До Шекибы долетали обрывки разговоров прохожих:

— Да, все так и есть! Мой брат в армии… Нет, они понятия не имеют, кто это сделал.

Шекиба быстро захлопнула ворота.

«Что-то стряслось?» — с тревогой подумала она и направилась обратно в дом.

Гюльназ поджидала ее на пороге.

— Что там?

— Непонятно, на улице полная неразбериха, все куда-то бегут. Лучше нам пока не выходить из дома.

— Где Асиф? — нахмурилась Гюльназ.

— Одному Аллаху известно, — со вздохом сказала Шекиба.

Часа через три их муж наконец открыл калитку и вошел во двор. Вид у него был мрачный, на лбу, несмотря на холод, блестели капельки пота.

— Асиф! Асиф! — бросилась ему навстречу Гюльназ. — Что случилось?

— Эмир! Хабибулла-хан убит, — дрогнувшим голосом произнес Асиф, снимая шапку и разматывая шарф.

— О небеса! — Гюльназ испуганно зажала рот ладонью.

— В городе паника. Я как раз находился на заседании в Министерстве иностранных дел, когда нам сообщили. Эмир был на охоте, и его подстрелили. Некоторое время они пытались это скрывать, но такое долго не утаишь. Поползли слухи, мы даже сначала не поверили, но потом слух подтвердился. Армия приведена в боевую готовность, послали за Амануллой. К счастью, он уже успел вернуться в Кабул из своей поездки на границу.

— Эмир мертв? — недоверчиво повторила Шекиба.

— Ты что, глухая?! — взорвался Асиф. — Да, Хабибуллу убили! Проклятый ублюдок мертв!

Обе жены вздрогнули. Как бы ни относился Асиф к эмиру, но говорить так о покойном — это нехорошо.

— Где это произошло? — спросила Шекиба.

— В окрестностях Джелалабада. Дня два назад как минимум. До сих пор не верится.

— И что будет дальше? — спросила Гюльназ.

Из комнаты выбежал Шах и в нерешительности остановился возле матери. Шекиба положила руку на голову сына. Он понятия не имел, что значит «убили», но, глядя на озабоченное лицо отца, чувствовал, что происходит что-то особенное.

— Не знаю. Думаю, Аманулла займет место отца. Он по праву должен его занять. Если убийство Хабибуллы было совершено с целью захвата власти, тем, кто это сделал, потребуется заручиться поддержкой армии. Но армия уже присягнула на верность Аманулле.

— Аллах Милосердный, — снова запричитала Гюльназ, — в Кабуле могут начаться беспорядки!

— Посмотрим. Надо подождать. А пока держите детей дома и не болтайте лишнего. Сейчас не время для сплетен с соседями, понятно? Мы должны быть осмотрительными.

Слушая Асифа, Шекиба с трудом подавила смешок: и это говорит человек, который повадился ходить в гарем к наложнице эмира, человек, из-за которого Бинафшу приговорили к ужасной казни. Интересно, где тогда была твоя осмотрительность?

На следующее утро Асиф рано поднялся и ушел в министерство. Улицы города были пустынны. Напряжение буквально висело в воздухе. Кто стоял за убийством Хабибуллы, так и не выяснилось. Никаких претензий на власть тоже пока никто не заявил. Но армия находилась в полной боевой готовности.

Асиф не видел своего друга Амануллу больше года. Но сегодня он должен был встретиться с ним, чтобы выразить соболезнования. И главное, чтобы убедиться, что их взгляды на будущее страны по-прежнему совпадают.

Аманулла был подавлен смертью отца и разгневан поведением его брата, своего дяди. Из Джелалабада пришли известия, что Насрулла-хан, сопровождавший брата в той злополучной поездке, заявил о своем праве на престол, а старший брат Амануллы, Инаятулла-хан, и еще кое-кто из сыновей Хабибуллы поддержали дядю. Однако Аманулла, возглавлявший армию и казначейство, к тому же находившийся в столице, воспользовался преимуществом и объявил новым эмиром себя.

Когда Асиф рассказывал женам о событиях во дворце, Шекиба с необыкновенной ясностью представляла лицо Амануллы. Он мрачен — ведь убит его отец — и в то же время решителен и строг, потому что осознает, какая ответственность ложится на его плечи. Он будет хорошим эмиром, справедливым и мудрым. В этом Шекиба не сомневалась. Она залилась краской, вспомнив, как пять лет назад вдруг вообразила, что такой мужчина может заинтересоваться ею.

«Однако я не могу жаловаться. Я замужем за человеком, занимающим важный пост в правительстве. Мы живем в одном из самых богатых районов Кабула. Мы сыты, одеты и обуты. Он заботится о детях. И хорошо обращается с женами: ни разу