Больше месяца Браухич, Гальдер и фон Бок, опасаясь чрезмерного рассредоточения сил, пытались убедить Гитлера пересмотреть его решение. Тот действительно заколебался, о чем и обмолвился 28 июля в разговоре с майором Герхардом Энгелем, который записал в дневнике: «Фюрер ночами не спит, потому что со многим еще не определился. Он разрывается между политикой и экономикой. Политика требовала вскрыть оба главных нарыва – Ленинград и Москву. Это стало бы самым тяжелым ударом для русского народа и коммунистической партии. Геринг конечно же уверил его в том, что мог бы заняться этим сам с помощью люфтваффе, но со времен Дюнкерка фюрер относится к нему несколько скептично. Но экономика диктовала совершенно иные цели. […] Хотя Москва является важным промышленным центром, юг все же более важен: там нефть, зерно и все необходимое для сохранения жизненного пространства. […] Во всяком случае, ясно одно: использование танков на улицах городов противоречит здравому смыслу. Их следует использовать на просторах юга. Он уже слышит панические крики тех, у кого он танки заберет, но ему нет до них дела».

Это понятно, но почему же тогда появилось несколько противоречивых распоряжений ОКВ? «Дополнение к директиве № 33» от 23 июля 1941 года, где предписывалось танковым группам вести наступление на севере и на юге, а группе армий «Центр» ставилась задача силами мощных пехотных соединений разгромить противника в районе между Смоленском и Москвой, было отменено 30 июля «Директивой № 34». По новой директиве группа армий «Центр» получила десятидневный срок для отдыха и доукомплектования своих моторизованных соединений. Но 12 августа появилось «дополнение к директиве № 34», где предписывалось танковым группам, «после полной ликвидации угрожающего положения на флангах», наступать «против крупных сил противника, сосредоточенных для обороны Москвы». А спустя три дня, 15 августа, Гитлер под влиянием одной неудачи группы армий «Север», имевшей местный характер[413], принял решение: «Группе армий “Центр” дальнейшее наступление на Москву прекратить. Из состава 3-й танковой группы немедленно передать группе армий “Север” один танковый корпус (одну танковую и две моторизованные дивизии), так как наступление там грозит захлебнуться». Фон Браухич горько сетовал на беспорядок, который вызывали эти непродуманные вмешательства, и считал, что «нужны приказы с указанием четких целей». Восемнадцатого августа он вручил фюреру докладную записку генерала Гальдера, где обосновывалась необходимость незамедлительного возобновления наступления на Москву. В докладе также говорилось, что группа армий «Центр» будет не в состоянии действовать позднее октября по причине сложных метеорологических условий.

Гитлер, ослабленный приступом дизентерии, затянул с ответом, но подключил старую гвардию. Уже на следующий день в «Волчьем логове» появился Геринг и высказал именно то, что от него ждали услышать: с неподдельным негодованием в голосе он заявил, что фельдмаршал фон Браухич, ведя коварную двойную игру, выхолостил блестящие стратегические замыслы фюрера. Наконец, 21 августа на записку отреагировал и сам Гитлер, причем в еще более резкой форме. Директивой, которая начиналась так: «Соображения главнокомандования сухопутных войск относительно дальнейшего ведения операций на Востоке от 18 августа не согласуются с моими планами», он положил конец всяким спорам. Директива гласила: «Важнейшей задачей до наступления зимы является не захват Москвы, а захват Крыма, промышленных и угольных районов на реке Донец и блокирование путей подвоза русскими нефти с Кавказа. На севере такой задачей является окружение Ленинграда и соединение с финскими войсками. Благоприятная оперативная обстановка, сложившаяся в результате выхода наших войск на линию Гомель – Почеп, должна быть незамедлительно использована для проведения операции смежными флангами групп армий “Юг” и “Центр” по сходящимся направлениям. Целью этой операции является не только вытеснение за Днепр 5-й русской армии частным наступлением 6-й немецкой армии, но и полное уничтожение противника, прежде чем он отойдет на рубеж Десна – Конотоп – Сула. Тем самым группе армий “Юг” будет обеспечена возможность выйти в район восточнее среднего течения Днепра и своим левым флангом совместно с войсками, действующими в центре, продолжать наступление в направлении Ростова и Харькова». Одновременно группа армий «Север» должна была установить блокаду Ленинграда и не допустить тем самым активных действий советского флота на Балтике против транспортов, доставлявших из Швеции жизненно важную для германской экономики железную руду. Фон Браухич, оценив этот план как «невыполнимый», заметил: «Невозможно сделать все одновременно, утопично вводить в бой войска, которых нет». Но ему пришлось подчиниться: Москва подождет.

Однако проведенная в соответствии с этим приказом Гитлера операция закончилась на самом деле весьма крупным успехом: 25 сентября в битве за Киев немцы полностью разгромили советские дивизии под командованием маршала Буденного, которые попали в тиски между 1-й танковой группой фон Клейста и 2-й танковой группой Гудериана. Вермахт захватил при этом 665 000 пленных, 884 танка и 3018 артиллерийских орудий. Перед немцами открылся путь в Восточную Украину, на Крым и на Кавказ. Для руководителей ОКВ Кейтеля и Йодля это стало подтверждением гениальности их фюрера. В свою очередь Гитлер после поражения войск русского Юго-Западного фронта самоуверенно заявил, что к середине октября «большевики будут полностью разбиты». Его директива № 35 предписывала решительно разгромить группы армий Тимошенко до наступления зимы. Гитлер планировал мощными ударами крупных танковых соединений окружить основные силы Красной армии, прикрывавшие Москву, и уничтожить их в районах Брянска и Вязьмы, а затем стремительно обойти русскую столицу с севера и юга с целью ее захвата. Конечно, тут же последовали новые возражения ОКХ: два месяца уже потеряны, погода скоро испортится, и поэтому лучше закрепиться на линии Днепра, чтобы провести на этом рубеже зиму. Сторонниками этого предложения выступили фон Рундштедт и фон Браухич, но Гитлер, вдохновленный последними победами, с презрением отнесся к такой нерешительной стратегии. Военачальникам пришлось подчиниться…

И вот 2 октября началось крупное наступление 67 дивизий группы армий «Центр» против 55 дивизий маршала Тимошенко, сосредоточенных западнее Москвы. Погода стояла великолепная, и 7 октября 3-я и 4-я танковые группы немцев окружили в районе Вязьмы большую часть войск шести советских армий. Южнее 2-я танковая группа Гудериана приняла участие в окружении Брянска, который был захвачен 6 октября. С того дня девять советских армий находились в окружении под Вязьмой и Брянском. Окруженные русские войска предпринимали попытки прорваться из вяземского котла, но они не увенчались успехом. В результате спустя десять дней в немецкий плен попали 673 000 советских солдат и офицеров, вермахт захватил 1242 танка и 5412 артиллерийских орудий. Но к тому времени танки немцев уже обошли Вязьму и Брянск и устремились в направлении Калинина, Бородино, Волоколамска, на Тулу и на Калугу[414]. Это был последний крупный рубеж обороны Москвы. Одновременно передовые части группы армий «Север» фон Лееба приблизились к Ленинграду, до которого оставалось всего 16 километров. Немцы уже захватили 20000 пленных в котле около Луги и форсировали реку Волхов в районе важного в стратегическом отношении города Тихвин, находившегося на последней железнодорожной линии снабжения Ленинграда. Наконец, на юге Украины 11-я немецкая армия во взаимодействии с 1-й танковой группой взяла в плен 106 000 советских солдат и офицеров и захватила 212 танков между Ореховым и Осипенко. А танки фон Клейста двинулись на Ростов. Таким образом, казалось, уже ничто не помешает продвижению армии германского рейха на широком фронте от Арктики до Азовского моря.